— Я выполню твоё поручение.
— Начнёшь с Константинополя, оттуда отправишься к господарю Сербскому Георгу Бранковичу. — Эмир замолчал, глядя на Энтони. — Ты что-нибудь слышал о нём?
Энтони облизнул губы. Уже не в первый раз у него возникало подозрение, что Мехмед узнал о его связи с эмир-валиде. За те шесть месяцев, которые он был женат на Лейле, его приглашали в спальню Мары шесть раз. Они страстно любили друг друга, казалось, ещё сильнее, чем прежде.
— Посетишь его... в качестве моего посла. Мне нужно его обещание, что сербская армия не поднимется против меня, если я начну этот великий поход, и что армии с Запада не будут пропущены через его земли.
— Понимаю, — сказал Энтони. При одной мысли о том, что такой молодой человек способен покорить почти всю Европу, у него закружилась голова.
— Ещё я хотел бы, чтобы ты встретился с Яношем Хуньяди.
— С Хуньяди? — нахмурился Энтони. — Но он наш враг. Все мадьяры наши враги.
— Он стар, Хоук-младший. Когда-то давно он сражался против сыновей Османа. Ты предложишь ему от моего имени заключить мир между нашими народами. Хуньяди согласится на моё предложение.
Энтони склонил голову; признавая правоту эмира.
— Ещё один властелин, которого ты посетишь, это князь Дракула, — продолжал Мехмед.
Энтони резко вскинул голову.
— Он охраняет северные подступы к Трансильванскому проливу. От него я должен получить обещания в нейтралитете, Хоук-младший. Дракула — опасный человек. Шесть месяцев назад я отправил к нему посольство, и до сих пор никто оттуда не вернулся. Я даже не знаю, дошли ли мои люди до князя. Но ты должен найти его и убедить в том, что я могущественный правитель и что народ мой силён. Тебе это по силам, а моим советникам не удастся... Ты говоришь на языках этих людей.
Валашском?
— Дракула знает латынь. Ты поговоришь с ним и расскажешь обо мне. Но не о моих планах. Я требую только его нейтралитета. В противном случае в один прекрасный день мои янычары вторгнутся в его владения и бросят его самого к моим ногам, — разъярился Мехмед. — Они всё равно поступят так, как только Константинополь будет моим.
— Я понимаю, о падишах.
— Тебя будут сопровождать два моих советника, Халим-паша и Мехман-паша. — Мехмед улыбнулся. — Ты не против того, чтобы путешествовать со своим тестем?
— С удовольствием.
— Ты будешь во главе посольства. Мои люди пойдут на это, несмотря на то, что ты очень молод, Хоук-младший. Сколько лет тебе исполнилось?
— Двадцать, о падишах.
— Я был годом старше, когда мне пришлось принять наследство. Это случилось в прошлом году. Не упусти возможность послужить мне и подняться к величию.
— Я сделаю всё для этого. — С этими словами Энтони поклонился.
Глава 5
КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Стража Византия замерла, пушки дали холостой залп. Никто из стоящих на крепостной стене не мог заметить, что посольство состояло не только из турок — лица всадников были не видны из-под низко надвинутых шлемов.
Посольство из шестидесяти всадников мчалось по открытой местности. Их зелёные и красные знамёна с золотым полумесяцем развевались на ветру. Над ними поднимались крепостные стены с башнями, на которых также колыхались знамёна.
Когда-то Энтони думал, что под этими знамёнами он будет сражаться. Теперь он знал, что будет их уничтожать. Около двух лет назад он во мраке ночи покинул этот город с отчаянием в сердце. Теперь он вернулся, чтобы всё это предать.
Энтони не чувствовал жалости. Где-то за этими стенами находился прах его брата. Где-то за этими стенами жила его сестра. Он надеялся и молился.
Джон и Мэри Хоквуд были в ужасе от миссии, возложенной на их сына.
— Как только Нотарас увидит тебя, он потребует твоей казни, — предостерегал Джон.
— Он не посмеет. Я буду послом эмира, — убеждал Энтони отца с большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.
— Ты наш единственный сын, — всхлипывала Мэри.
— Нет, мама. У тебя ещё есть дочь. Я привезу тебе известие о ней, — пообещал Энтони.
«Я даже могу привезти её сюда», — думал Энтони. Он давно мечтал об этом. В лагере турок всё возможно, если тебе покровительствует эмир. На самом деле Энтони хотел вернуться в Константинополь как победитель... и чтобы это увидела когда-то любимая им сестра. И всё семейство Нотарасов... каждый из них.
Лейла не могла понять переживаний старших Хоквудов, потому что они говорили по-английски. Ей было невдомёк также, почему муж не берёт её с собой в путешествие, как настоящий мусульманин, а также, почему он не разрешил своим спутникам взять многочисленную свиту.