Ведь кто непосредственно ввязался в войну с Османской империей? Италия и Святой Престол, то есть Борджиа, Испания и Орден госпитальеров. Сильно зависимые от Борджиа герцогства Миланское и Флорентийское да Славония. Та часть Венгрии, которая находилась под властью Яноша Корвина. Изабелла Трастамара очень бы хотела знать, что именно пообещал Корвину Чезаре Борджиа и как умудрился добиться того, что король Венгрии Владислав Ягеллон не стал мешать возможному претенденту на престол завоёвывать себе славу и возможно даже новые земли. Хотела знать, но понимала, что её хитрый родственник будет скрывать истину за сотнями слов до тех пор, пока не сочтёт, что теперь выгоднее раскрыть очередную свою затею.
Ещё была Венеция, но республика воевала именно с Османской империей и являлась лишь вынужденной союзницей Борджиа. Вот здесь королева многое могла сказать об истинном положении дел. Венецианский дож Агостино Барбариго допустил ошибку, недооценив семью Борджиа, их возможную силу и то, к чему она способна была привести… К воссозданию Италии и получению короны. И в этих декорациях память о том, как венецианцы по существу дали тогдашнему королю Франции ускользнуть из почти захлопнувшейся ловушки, а затем ещё и взяли под покровительство не только республику Сиена, но и находящееся под властью Савонаролы Ливорно с иными отколотыми от Флоренции землями… После подобного надеяться на то, что Борджиа будут для Венеции более чем временными союзниками точно не стоило.
— Венеция будет ослаблена… сначала, — произнесла Изабелла, обращаясь даже не к инфанту, а просто… к самой себе, наверно. — Она уже ослабела, лишившись немалой части флота. Достаточно прочитать о потерях в битве при Лефкасе и захваченных трофеях. Возьми этот лист, сынок. Вот там, слева, придавленный статуэткой рыцаря, что из слоновой кости. Взял? Теперь посмотри.
— Двадцать семь кадырг, одиннадцать галиотов, около полусотни малых судов…
— Это трофеи, доставшиеся победителям и разделенные, как было сочтено правильным. Довольны все, кроме венецианцев. Им не досталось почти ничего. Понимаешь причину?
— Борджиа не видят в республике союзника.
— Это мотив, Хуан. А для всех причина такого дележа трофеев прозвучала иначе и была убедительной. Использованная капитаном венецианского флота стратегия оказалась опасной, рискованной и неудачной. Гримани уже отступал… Нет, даже бежал, и это видели слишком многие. Теперь Антонио Гримани никто для союзников и даже в республике у него увеличится число недругов, а семья лишится немалой части влияния.
— И как поступит дож и сенат?
— Дож, сенат, советы и прочие обладающие властью в республике будут спорить, ссориться, пытаться найти лучший выход… и тем самым потеряют время. Что это даст Борджиа? Это ты расскажешь мне завтра. Как и о том, что думают о Крестовом походе те страны, что не приняли в нём большого участия или вообще остались в стороне.
Дождавшись того момента, когда инфант покинет кабинет, а зверь за ним закроет, испанская королева позволила себе немного ослабить тот стальной стержень, который словно бы постоянно находился внутри. И без него нельзя, но и с ним сложно, слишком легко надорваться, пытаясь поднять слабо посильную для её женских плеч ношу. Потому она и хотела как можно скорее воспитать из сына такого наследника. Чтобы быть спокойной за то, что в дальнейшем станет со столь тщательно и заботливо собираемым королевством. Изабелла понимала, что муж может завоёвывать новые земли, но не скреплять их с теми, что были изначально. А вот Хуан… Промелькнула мысль и о том, чтобы попробовать одну из младших дочерей выдать замуж не за представителя королевских домов за пределами Испании, а за какого-то подающего надежды юношу из приближенной к трону знати. Ту дочь, которая покажет себя более способной впитывать даваемые знания и в то же время станет более походить на неё, Изабеллу. Сами получаемые знания мало чего стоят без готовности их применять и жёсткости духа. Или крепости? А может как первое, так и второе. Мысль была не совсем обычной, но обдумать её стоило.