IV
Обе яхты отошли от пристани и стали на якорь посреди пруда. Было холодно, и первые звезды появились на небе, окрашенном в необычный медно-красный цвет, что предвещало ветреную погоду. Марк и Нелли вели разговоры о любви на корме яхты, они медленно, но верно шли к разрыву, терзая друг друга и себя. Нелли говорила: «Я больше не верю в твою любовь». Она стояла, держась за поручни, и рассеянно смотрела вниз на стоячую воду. Она только что встала из-за стола и вышла из каюты, Марк последовал за ней, оставив испанца в одиночестве внизу. «А почему ты больше в нее не веришь?» «Ты мне не нравился, но какой же ты был краснобай и бахвал… Кто бы устоял на моем месте? Я была без ума от тебя…» «Я тебе не нравился? Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому!» Он говорил тихо, почти шепотом, Нелли отвечала ему нормальным голосом и говорила, что он нервничает, а ей всегда трудно разговаривать с человеком, который нервничает, потому что она сама начинает нервничать. В общем, не любила она разговаривать с тем, кто пребывает в раздраженном или возбужденном состоянии, вот не любила, и все тут! Испанец, сидя за столом в одиночестве, должно быть, объелся и упился… «Ты устала, у тебя сегодня не лучший день, слишком много переживаний, поверь мне…» «Нет и нет!» Каждый раз, когда она говорила «нет», он напрягался и мрачнел. Он делал все новые и новые попытки объясниться, помириться, как-то все сгладить, он клялся ей, что хранит ей верность, что верит ей, что они с ней будут весело смеяться над этой размолвкой всего через несколько дней. Но Нелли его не слушала, она слушала некий внутренний голос (или голос некоего доброго духа этого места), и этот голос твердил ей без устали: «Все кончено». А Марк приходил в отчаяние, он знал, что за мужчиной не может остаться последнее слово, если он имеет дело с женщиной, которая пытается найти правду в глубинах своего сердца, а сердце Нелли ощущало невероятную пустоту от горя, потому что оно слишком сильно прежде любило, а теперь любить перестало; она приходила в отчаяние от того, что теперь они уже не были ни любовниками, ни просто добрыми друзьями, не были друг другу вообще никем, а были всего лишь двумя обманутыми в своих надеждах глупцами, соблазнившимися когда-то журавлями в небе, которых каждый из них придумал для другого, и вот теперь эти журавли улетели…