– Радости мои, быстро переодеваемся, у меня бойцы раковину сейчас будут ставить и полы мыть, – велел нам с девчонками Хрен с Горы.
Сева сел на скамейку, широко расставив колени и вытер кровь из-под носа. Он посмотрел на меня. Таким покорённым взглядом, что казалось, не он меня защищал, а я Рону морду набила.
– Вытру кровь, – тихо сказала я и подошла ближе.
Сева уронил руки на колени, и я, сделав шаг, оказалась в интимной близости с ним, словно в нежных объятиях ощущала жар его сильного тела. Аккуратно стала вытирать кровь с его красивого лица.
И втекала в меня и заполняла меня полностью томительная нега. Любовь моя первая, такая долгожданная и хрупкая. Такая трепетная и беззащитная, что страшно показать её, вдруг сломают.
Сева очень медленно стал замыкать круг своими руками. Продолжал смотреть на меня. И почти прижал к себе…
– Да я тащусь!!! – налетела на меня Куча, чуть не сбив с ног. – Вот это махач!
– Бычков! Не ожидала, не ожидала, – игриво протянула Сонька Лядина.
Я скривилась всем лицом и отошла от Севы в сторону. А девчонки что-то говорили ещё, Васин залез в женскую раздевалку подбадривать друга. А я с улыбкой закинула сумку на плечо и, взяв толстовку, ушла.
4
В классе было всего два свободных места. Не пришла Тугарина, покалеченная своим воздыхателем Трэшем. Он пришёл, зубоскалил Шише и что-то рисовал в своей тетради. Шум стоял невыносимый перед русским. Куча почему-то подсадила к себе Мошкина и отвешивала ему подзатыльники.
На первой парте сидела Анька Белая Плесень, покинутая Тугарой. В жутком бордовом свитере. Подняла на меня невинные голубые глазки и тут же опустила. Ресницы у неё, как мукой припорошенные. Мне она не нравилась, а вот Шише так очень. Ему черномазому контраста захотелось. Приличная девочка и полный отстой школы, выползающий из-под плинтуса, когда пора идти в столовку.
И ещё одно место было на среднем ряду, на нём лежала школьная сумка Севы, он её быстро убрал. Смотрел на меня и улыбался.
Я тоже улыбнулась, спокойно обошла Анечку стороной и села к Бычкову.
– У-у-у, – дружно завыл наш класс.
Мы с Севой… В общем, мы нашли друг друга. Глаза опустили и покраснели.
Больше ничего интимного между нами не произошло, кроме того, что Сева весь урок русского вникал в суть, а я балдела от того, что он рядом.
Яркий луч солнца проник сквозь серые тучи и залил золотом его густые волосы.
В классе тихо, потому что урок вела Маргарита Петровна — наша любимая классная руководительница. Все отстающие обязаны ей тем, что учатся в одиннадцатом классе. Она и поговорит, и подтянет, и слово доброе замолвит перед директором и завучем.
Я достигла своей цели. Так легко, что даже не верилось. Интересно, все мои цели будут так же осуществляться без проблем? Сева держал меня за руку. Мы молча ходили с ним от одного кабинета до другого. Потом так же в столовую, где молча сидели рядом. Никакого дальнейшего развития событий пока было не нужно, мне и так хорошо.
Мы остались одни в кабинете русского и литературы, потому что это был наш кабинет. Сняли на первой парте стулья и уселись.
Необычно, что вокруг тишина и никто в спину ручкой не тычет. Даже захотелось ночевать здесь остаться.
– Алгебра, – вздохнул Сева. – Будем тебя подтягивать, Леся Каморкина.
– Подтяни меня, подтяни, Себастьян Бычков, – тихо хихикала я.
Он сверху посмотрел на меня потемневшими глазами, и застыла на его губах улыбка.
– Это было пошло, – довольно протянул он.
– Пошлые здесь только ваши мысли Себастьян… Как вас по отчеству? – подперев подбородок ладонью и развалившись на стуле, внимательно смотрела на него, так же, как он на меня.
– Генрихович.
– Mein Licht ist aus, ich geh' nach Haus,– пропела я отрывок из детской песенки.
– Мой огонёк погас, я ухожу домой, – быстро перевёл Сева и в глазах мелькнули огоньки и уже не гасли, потому что это было нескрываемое восхищение. Он заворожённо прошептал. – Ты что, знаешь немецкий?
– Немного, – похвасталась я.
– А знаешь, каким может быть выражение, если показатель корня целое нечётное число?
– Не-а, – хихикнула я.
У меня пальцы чесались, хотела откинуть светлую прядь, что неровно падала на его лоб. Я рассматривала его так пристально, что он вроде перестал дышать.
– Оно может быть… – прошептал он, медленно наклоняя ко мне голову. И я стала так же медленно отдаляться. Потому что жар подступил к лицу, я вспыхнула в мгновение пожаром. Ведь он так близко и смотрит… Не по-Бычковски, не по-Севенски, а как сильный и скрытный Себастьян Генрихович, оставшийся с Лесей Каморкиной в классе наедине. Опасно так. – … Отрицательным.