Моя главная ставка на то, что конфликт вызовет настоящий бардак, знатную такую заварушку. Интересно, а можно ли как-то подлить масла в огонь, чтобы полыхнуло ещё сильнее? Я задумчиво вертел в руках запечатанное письмо, поглаживая плотную бумагу и твёрдый воск печати. Нельзя действовать наобум, сломя голову. Нужно сперва убедиться, что Живодёров отреагирует именно так, как мне выгодно. Но я не мог просто заявиться к нему и попросить о встрече, особенно если хотел, чтобы Серебрянников продолжал считать меня своим союзником или хотя бы потенциальным кадром.
Поэтому я поднялся с кровати посреди ночи, сон, блин, как рукой сняло, и направился в единственное место, где, как знал точно, можно найти ответы на терзающие вопросы. В Таверну, где атмосфера как всегда соответствовала наполнению: гул голосов, запах кислого пива, дыма и чего-то жареного. И точно, он был там. Фома, сидел за стойкой, заливая шары. Конечно, я предпочёл бы иметь дело с магом на трезвую голову, но, видимо, придётся работать с тем, что есть.
— Вечер добрый, — сказал я, присаживаясь рядом с иллюзионистом. Тот как раз наколдовал несколько крошечных зелёных гоблинов, которые азартно мутузили друг друга копьями прямо на стойке. Выглядело забавно, хоть и немного по-детски.
— Опаньки, кого я вижу! — Фома махнул рукой, и гоблины исчезли. Один, правда, остался и принялся сердито тявкать на мага, видимо, возмущённый исчезновением своих приятелей. — Да цыц ты, у меня гости! — прорычал Фома на иллюзию, подхватил мелкого уродца и, не долго думая, бросил его в свою кружку с пивом. Гоблин растворился без следа.
— Твои друганы? — поинтересовался я, кивнув на кружку.
— Фигменты! — отмахнулся Фома. — Игрушечные иллюзии, создаю от скуки, а скучно мне постоянно. — Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть из здоровенной кружки. Пил он долго, с явным удовольствием. — Чем могу служить, уважаемый?
Я посмотрел на краснощёкого мага и пожал плечами. Вид он имел довольно потрёпанный, но взгляд оставался цепким.
— Слыхал про некоего Луку Живодёрова?
Имя явно привлекло внимание Фомы. Он резко поставил кружку на стол, пиво чуть не выплеснулось, и кажется, даже слегка протрезвел.
— А что? Он здесь? Что ему надо?
— Спокойно, спокойно, — я положил руку на плечо струхнувшего мага, стараясь успокоить. — Просто хочу узнать о нём побольше. Что за фрукт?
Фома щёлкнул пальцами, и перед нами возникло изображение высокого сурового мужика с толстенными ручищами и бугрящимися мышцами. Типичный вышибала из девяностых.
— Лука Живодёров, — выдал он с нескрываемым отвращением, — один из самых мерзких типов, с которыми мне доводилось иметь несчастье встречаться. Реально неприятный хрен.
— Вот как? — я почувствовал, как во мне разгорается азарт. Это именно та информация, которая мне нужна, подтверждение моих догадок.
— О да. Именно он меня и уволил, предварительно натравив своих головорезов, чтобы те меня как следует от… Ну, скажем так, обработали, — продолжил Фома, создавая новую иллюзию: несколько амбалов пинают многострадальное тело мага, распростёртое на земле, а Живодёров стоит над ними и ржёт. — Вспыльчивый, как порох, и злопамятный, как… Ну, ты понял. Это он у них занимается всеми этими… э-э-э… торговыми спорами, как они это называют.
— Полагаю, это эвфемизм для банального мордобоя и отжимания бизнеса, — заметил я, наблюдая, как иллюзорные Торговцы продолжают методично пинать иллюзорное тело Фомы прямо на барной стойке. — Они что, реально так долго тебя мутузили?
— Наверное, дольше, но это та часть, которую помню, пока находился в сознании, — мрачно пробурчал Фома. — Так зачем он тебе понадобился? Снова какие-то тёрки с Гильдией?
Я быстро обрисовал иллюзионисту ситуацию. Мой план, похоже, его изрядно позабавил.
— Ну ты даёшь, Алексей Сергеевич! Вот же ж хитрый сукин сын! — воскликнул он, хлопнув ладонью по столу так, что кружки подпрыгнули. — Ты серьёзно собираешься вот так запросто отказаться от десяти тысяч золотых? Десять кусков на дороге не валяются!
— Десять тысяч золотых, выжатых из честных людей, которых зверски избивают, если они не соглашаются на их грабительские условия? — переспросил я. — От кровавых денег отказаться легко, не мой капитал, и принципы дороже.
Фома пожал плечами.
— Не тогда, когда ты на мели и жрать нечего.
— Если ты из тех, кто вспоминает о морали, только когда разбогатеет, то скорее всего ты никогда и не будешь моральным человеком, даже если сказочно обогатишься, — ответил я.