— У меня нет тёщи. Пару часов назад казалось, что вообще ничего больше не будет.
— Так что стряслось-то? Вы умираете?
— Теперь уже нет, — ответил я, наблюдая, как тело мага наконец-то с изяществом мешка с картошкой падает на пол.
Он попытался было встать, но, видимо, гравитация сегодня не особо-то боаговолила к пьяным колдунам, или просто ноги отказывались подчиняться приказам проспиртованного мозга. Вместо этого он просто, кряхтя и отдуваясь, как старый паровоз, подполз поближе ко мне, шаркая своей замызганной красной мантией по пыльному полу.
— Ты как, шеф? Напали-побили? Не сильно помяли? — участливо поинтересовался он, пытаясь сфокусировать на мне свой мутный взгляд.
— Фляга при тебе? Не пустая, надеюсь? — вместо ответа спросил я. Сейчас мне нужно требовалось что-то покрепче простого сочувствия.
Колдун, недолго думая, привычно пошарил в бездонных складках своей мантии и, словно заправский фокусник из шляпы, извлек оттуда видавшую виды оловянную фляжку, протянув её мне. Я сделал хороший такой глоток. Бренди, чтоб его, обжёг горло, но хоть немного привел в чувство и прочистил затуманенные мозги. После богатырского глотка я выдохнул так, чтобы в этом вздохе отразилась вся скорбь еврейского народа.
— Я сегодня чуть всё это наше Весёлое к чертям собачьим не угробил, Фома. Реально всё на волоске висело. Ещё немного, и поминай как звали.
— Что, Старуха Агата опять кобениться начала? «Нет» сказала на очередную твою гениальную идею? — поинтересовался Фома, бесцеремонно выхватывая у меня флягу и одним махом допивая остатки. Он смачно причмокнул губами, явно наслаждаясь каждой каплей.
— Да нет, то есть, не то, чтобы… пока ещё нет. И дело тут, блин, не в Агате. Я сам, понимаешь, сам облажался по-крупному. Так вляпался, что просто пипец! Слишком сильно надавил, слишком поспешил, как будто мне кто-то раскалённый штырь в одно место засунул. Заключил сделку, которую вообще не должен был заключать. Идиотскую, просто феерически тупую сделку! И всё из-за своего нетерпения, чтоб его! А потом, как будто этого мало было, я на этот свой дебильный, просто ослиный план, ещё и ставку удвоил! Ну и закономерный итог — чуть не сыграл в ящик. Реально, ещё чуть-чуть, и кормил бы местных червей, удобрял бы здешнюю почву, конечно, если бы от меня ещё что-то вообще, осталось чем удобрять.
— Хм, а ведь твоё описание подходит почти ко всему, чем я в своей жизни занимался, — задумчиво протянул колдун, извлекая — откуда бы вы думали? из голенища своего потёртого сапога ещё одну фляжку.
Да этот тип просто ходячий ликёро-водочный магазин на ножках, всегда готовый к алкогольным неожиданностям!
Он широким жестом предложил её мне, но я только отмахнулся. Сейчас не до этого, хотя соблазн нажраться в хлам был велик.
— Так легко, оказывается, находить оправдания собственным поступкам, даже когда нутром чуешь, что творишь какую-то дичь, какую-то несусветную глупость, — пробормотал я, всё также пялясь в потолок. За окном медленно садилось солнце, тени в комнате сгущались, становилось всё темнее и мрачнее, и это как-то очень соответствовало моему настроению «хоть волком вой».
— А зачем их оправдывать, если они не дурацкие? — философски заметил Фома, отхлебывая из новой фляги. — Вот я, например, знал, что нехорошо напускать чары на Старуху Агату, но, блин, столько способов придумал, чтобы убедить себя, что это правильно! Прям диссертацию мог бы защитить на тему «Морально-этические аспекты мелкого бытового колдовства в отношении вредных старух и их влияние на общее благосостояние отдельно взятого мага».
Тут я не выдержал и хмыкнул, даже что-то похожее на смешок вырвалось. Горький такой смешок, как тот бренди.
— Как это ни странно, но если бы не твои эти… Твоя откровенная попытка меня обмануть, твоё это колдунство подлое, я бы сейчас уже точно кормил местных червей, а не потолок разглядывал, философствуя о жизни.
— И всё равно я же знал, что это неправильно, где-то там, в глубине души, червячок сомнения точил, — крякнул колдун, снова прикладываясь к фляге. Звук получился такой, будто он не бренди пьёт, а эликсир мудрости, не меньше.
— Моя совесть так и скулила, шептала: «Фома, ты опять херню творишь».
— Тогда почему, спрашивается, мы снова и снова принимаем эти идиотские решения? Раз за разом наступаем на одни и те же грабли, как будто это наш национальный вид спорта или обязательная программа?
— Проще делать глупости, чем умнеть и меняться в лучшую сторону. Изменения всегда проходят трудно, — пожал плечами Фома.
В какой-то момент его скрутил приступ кашля, да такой, что он аж позеленел. Я уж было подумал, что сейчас он мне тут весь пол забрызгает своим недопереваренным ужином, но нет, сдюжил, удержал в себе выпитое. Крепкий организм, ничего не скажешь, тренированный годами злоупотреблений.