— И вы хотите, чтобы я поверил, будто Вы провернули всё это за какой-то жалкий один день? — процедил он сквозь плотно сжатые зубы, явно не веря ни единому моему слову и подозревая какой-то подвох.
— А я и не ожидаю, что ты во что-то поверишь, И́рит, мне, в общем-то, глубоко фиолетово, — спокойно ответил я, глядя ему прямо в возмущённые эльфийские глаза. — Этого человека поймали на моей территории, следовательно, он мой пленник, и точка. Все дальнейшие вопросы и претензии к моему юридическому отделу, которого у меня, правда, пока что не существует, но это уже чисто технические детали.
— Мы его поймали, — отрезал И́рит, не сводя с меня своего стального буравящего взгляда, толос его звенел от праведного негодования. — Так что он в значительной степени является собственностью Эльфийской Державы! Наш законный трофей, если хотите так это называть!
— Ах вот, значит, как мы теперь заговорили⁈ Интересный поворот! — я криво усмехнулся, хотя смешного в ситуации видел, прямо скажем, мало. — Вчера вечером ты тут распинался, создавая весьма убедительную иллюзию, будто у меня есть какой-то выбор, типа «демократия, свобода слова, все дела». А теперь, когда дошло до конкретики, до реального дела, ты решил внезапно встать в позу и раздуть из этого международную проблему?
И́рит от моих слов слегка дёрнулся, словно от удара, похоже, на какое-то мгновение растерявшись и не зная, как реагировать и что делать дальше. Но замешательство продлилось лишь одно короткое мгновение. Я видел, как его лицо исказила уязвлённая гордыня и такое, знаете, типично эльфийское праведное негодование, когда он выпрямился во весь свой немаленький рост, расправив плечи.
— Я служу Державе! — отчеканил он с пафосом, будто зачитывал присягу на верность короне. — Этот человек — шпион, и у него в голове, без сомнения, полно ценнейшей информации, стратегически важных сведений! Просто верх глупости и настоящее преступное разгильдяйство не заполучить его для нашего общего дела! Для безопасности, так сказать, всего прогрессивного эльфийства и примкнувших к нам народов!
— Но он не ваш! — рыкнул я, чувствуя, как во мне медленно, но верно закипает настоящая злость. Терпеть не могу, когда мне пытаются нагло навязать свою волю, да ещё и на моей же собственной территории. — Он находится на моей земле, в моей вотчине, если вам так понятнее! Он шпионил за мной, а не за вами! У вас тут нет никакой юрисдикции, абсолютно никакой, зарубите это себе на своих острых ушах раз и навсегда! И не забывайте, что ваши люди здесь всего лишь гости. Вежливые, надеюсь, и хорошо вооружённые, но всё-таки гости.
— Мы здесь, чтобы… — И́рит метнул быстрый, как молния, взгляд на всё ещё безмятежно посапывающего Зимородка, который, кажется, вообще ни капли не парился насчёт наших высоких дипломатических разборок. Затем эльф понизил голос до зловещего, почти интимного шёпота, от которого по спине могли бы побежать неприятные мурашки, если бы я был более впечатлительным или пугливым созданием. — Вы прекрасно знаете, чёрт возьми, зачем мы здесь, Владыка. И если Вы не можете или не хотите проявить должного понимания и сотрудничество в этом, гм, весьма деликатном вопросе, это очень плохо отразится на Вас в глазах Державы. Очень. Плохо. Понимаете, о чём я толкую? На Вашей репутации, на будущих торговых контрактах, на поставках… Ну, Вы поняли.
— А если вы тут не будете сотрудничать, — мой голос тоже стал тише, почти шёпотом, но от этого не менее твёрдым и увесистым, — то я вас всех отсюда вышвырну ко всем чертям собачьим в двадцать четыре часа, без выходного пособия, включая вашу хвалёную транспортную компанию, которая тут, похоже, решила устроить полную монополию на грузоперевозки. И когда меня там, наверху, в ваших эльфийских министерствах, спросят, какого лешего я это учудил, то просто и без затей сообщу им об этом идиотском, высосанном из пальца споре из-за какого-то мелкого, никому не нужного шныря. Посмотрим тогда, чьи аргументы окажутся более весомыми и убедительными. Опять-таки, я от вашей Державы далеко, а вы являетесь её частью. По вам ударит больнее.
И́рит сверкнул на меня глазами, полными холодного эльфийского негодования и плохо скрываемой ярости, но язык всё же прикусил. Видимо, понял, что я не шучу и готов идти до конца. Я демонстративно скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что отступать не намерен, не на того напал, голубчик. Мир с Акертоном, даже такой хлипкий и ненадёжный, для меня сейчас куда ценнее, чем те жалкие объедки с барского стола, которые ушастые снобы могли бы мне милостиво кинуть в качестве награды за поимку какого-то заштатного шпиона для их весёлых допросов с пристрастием. Я здесь главный, чёрт побери, а не они! Моя территория — мои правила. И точка! Обсуждению не подлежит!
После напряжённой, звенящей тишиной паузы, во время которой, кажется, даже мыши в подвале перестали пищать и возиться, главный охранник, то есть И́рит, всё-таки сдал назад.
Видимо, взвесив все за и против, решил не обострять.
Голову он, правда, не опустил, эльфийская гордость не позволила, а вместо этого молча, с каменным лицом, развернулся и широкими пружинистыми шагами направился к сладко спящему Зимородку. Видимо, прикинул в уме, что дальнейшие препирательства и попытки качать права могут обойтись ему и его ведомству дороже.
— Подъём, пернатый! Кончай дрыхнуть! — рыкнул он, не особо церемонясь и не скрывая своего раздражения, и довольно ощутимо пнул спящего Зимородка своим элегантным эльфийским сапогом в бок. Тот аж подскочил на месте, испуганно хлопая глазами. — Тебя депортируют обратно в Мексику. Тьфу, в Липки. Собирай манатки.
Затем И́рит медленно обернулся, бросил на меня взгляд, полный такого неприкрытого ледяного презрения, что меня аж слегка передёрнуло, пренебрежительно качнул головой, мол, «ну и дурак же ты, Владыка», и, не говоря больше ни слова, зашагал вверх по скрипучей лестнице, на ходу отрывисто рявкнув своим орлам, чтобы строились в колонну по одному.
Я выиграл конкретную локальную битву, это да, тут спору нет. Но что-то мне настойчиво подсказывало, мой внутренний голос, что, сделав это, я, по сути, создал волну цунами, которая грозит мне самому.
Проблемы начались. Не со всеми эльфами, конечно, это было бы слишком жирно, но с моим главным телохранителем совершенно точно. Рискованный ход, несомненно, как игра в русскую рулетку с одним патроном в барабане. Но, блин горелый, я больше не собирался позволять всяким тут вытирать об меня ноги и указывать, что мне делать на моей же земле. Хватит, натерпелся.
— Ну и сколько из этого ты слышал, артист больших и малых театров? — спросил я негромко, когда Зимородок, картинно потягиваясь всем телом и зевая во весь свой птичий рот, начал изображать крайне сонное и медленное пробуждение. Совершенно очевидно и простому ёжику понятно, что он не спал ни единой секунды во время всей нашей довольно громкой перепалки с И́ритом и, без всякого сомнения, усердно мотал на ус все детали нашего маленького служебного конфликта интересов. Шпион он и в Африке шпион, каждое слово, каждый жест, каждая интонация фиксируется и анализируется.
— Да ни словечка, Владыка, клянусь бородой дедушки и всеми жрецами всех богов! Спал как младенец! — тут же ответил Зимородок, хитро ухмыляясь своей самой обаятельной и обезоруживающей улыбкой так, что сразу становилось ясно, слышал он всё от первого до последнего слова и даже, возможно, мысленно конспектировал для будущего отчёта.
— Что ж, можешь считать себя свободным, как птица в небе или как ветер в поле, — сказал я, стараясь придать голосу максимум беспристрастности. — Я тут перетёр с Акертоном по своим каналам, и твоя легенда, как ни странно, подтвердилась. Всё тип-топ, можешь лететь.
— О, как это мило с Вашей стороны, Владыка! Просто прелестно! Какая широта души! — тут же прочирикал Зимородок, расплываясь в самой благодарной и подобострастной улыбке, на какую только мог изобразить его лицевой аппарат. — Было очень приятно, прямо-таки незабываемо погостить в Вашем пятизвёздочном отеле, сервис на высшем уровне, особенно сено понравилось, но, пожалуй, я действительно отправлюсь домой. Дела, знаете ли, не ждут, да и семья, наверное, скучает.