— Тут четыре потайных отделения, Владыка, — сообщил Нож наконец, постучав костяшкой пальца по толстой дубовой столешнице. — Как раз идеальное место для закладки какой-нибудь гадости.
Он выразительно посмотрел на меня. — Я бы сюда змей подкинул. Очень удобно, знаете ли. Потом всё можно спихнуть на несчастный случай.
— Что? Это что, распространённая история здесь? Змеи в письменных столах? — с нескрываемым сомнением в голосе спросил я, пытаясь представить себе эту дикую картину.
Нож поднял на меня свои бесцветные холодные глаза.
— Владыка, в этой части Истока, чтоб Вы знали, водится сто сорок семь видов особо ядовитых змей. Восемнадцать из них, самых коварных и незаметных, активно толкают на чёрном рынке как излюбленные инструменты для заказных убийств. Очень популярный товар, знаете ли, среди определённых кругов. Они тихие, почти сонные, пока их не трогаешь, но если их случайно спровоцировать — пиши пропало, становятся крайне агрессивными и быстрыми. Достаточно одному профессиональному киллеру подбросить такую симпатичную гадину в ящик стола, и всё, клиент готов. Быстро, чисто, почти без следов и лишнего шума. И виноватых не найти.
— Кхе. Ну тогда всю эту… антизмеиную профилактику и прочие меры безопасности оставляю целиком и полностью на твои умелые руки, — немного ошарашенно сказал я. — Как говорится, действуй.
По правде говоря, я не знал наверняка, говорит ли этот тип правду или просто нагоняет жути, чтобы ему подольше платили зарплату и ценили его незаменимые услуги.
Эдакий маркетинговый ход в стиле «купите наш антивирус, иначе всё умрёт».
Но так или иначе я точно буду спать гораздо спокойнее по ночам, зная, что этот хмырь держит ядовитых змей подальше от моей драгоценной персоны. Или хотя бы делает вид, что держит.
Глыба тем временем застыл по правую руку от меня, как гранитная статуя на постаменте, глядя прямо перед собой непроницаемым взглядом, не шевелясь и не моргая. Фокус его глаз стал острым и интенсивным, как у снайпера перед решающим выстрелом. Этот парень, похоже, отдавался своей работе со всей серьёзностью.
— Джентльмены, а кто-нибудь из вас в военных делах разбирается? Ну там в тактике, стратегии, моральном духе войск? — поинтересовался я, наконец переходя к главному вопросу, который меня сейчас волновал.
— Мне довелось воевать, Владыка', — всё также невозмутимо, не меняя позы, ответил Глыба. — Повидал всякого…
— А я обычно открывал ворота для наступающей армии то тут, то там, — хмыкнул Нож, не отрываясь от изучения моего стола на предмет скрытых угроз. — Ну или наоборот, спешно закрывал, если не повезло и приходилось отступать.
— Тогда просветите меня, пожалуйста, насчёт боевого духа, — попросил я, внимательно глядя на них. — Как эта хитрая штука работает у войск, у солдат в поле?
— Постоянные армии — это очень дорогое удовольствие, Владыка, — начал обстоятельно объяснять Глыба, по-прежнему не шелохнувшись ни на миллиметр. — Чистый убыток для казны, если разобраться по-честному. Абсурдно держать их в полной боевой готовности круглый год семь дней в неделю, никакого бюджета на это не хватит, даже у самого богатого правителя. Поэтому для оптимизации расходов и экономии ресурсов Владыки обычно собирают ополчение из местного населения, когда действительно припечёт и другого выхода нет.
— То есть большинство армий, по сути, состоят из гражданских, так? Из вчерашних крестьян, фермеров да ремесленников, которых оторвали от плуга и станка?
Нож уже ковырялся в замке ящика моего стола каким-то очень хитрым на вид инструментом, похожим на стоматологический зонд.
— Да, Босс. Можно сказать и так. Конечно, они получают какую-то базовую подготовку через эту вашу магию и Стратегическую карту, все дела, но у них всё равно остаются дома, семьи, какие-то свои личные увлечения, пиво по пятницам и бабы по субботам. Чем дольше такая армия воюет, тем ниже падает боевой дух солдат. Это как пить дать, проверено веками. Победы, конечно, его немного поднимают, спору нет, но ничто так не повышает боевой дух, как возможность наконец-то свалить из грёбаной армии на хрен и вернуться домой, к жене под тёплый бочок и миске горячих щей.
— Значит, регулярную армию надо распускать?
— Да, если это не наёмники. Но наёмники стоят много дороже, к тому же их лояльность лишь вопрос денег.
— Допустим, речь идёт о регулярной армии, набранной из своих граждан, — настаивал я. — Нужно армию сначала распустить по домам, а потом, через некоторое время, снова собрать под знамёна. Что, боевой дух у них обнуляется, типа они снова как новенькие, свежие и готовые к подвигам?
Я, чувствовал как в голове начинает вырисовываться одна очень интересная тактическая мысль.
— Не всё так просто, Владыка, — отрезал Глыба своим низким голосом. — Всё гораздо хуже, чем Вы думаете. Штрафы к боевому духу в таком неприятном случае не просто удваиваются, а утраиваются. Мужики, один раз вкусив прелести дембеля и мирной жизни, воевать снова не захотят от слова совсем, их потом арканом не затащишь обратно в строй. Им нужен нормальный полноценный отдых, длительная передышка, а не вот это вот всё, туда-сюда обратно, как мартышка за бананом.
— То есть пара дней отдыха…
— Только разозлит. Ещё раз повторяю, длительный полноценный отдых.
— Любопытно, весьма любопытно… — задумчиво протянул я.
Кажется, в воздухе отчётливо запахло какой-то тактической уязвимостью моего будущего противника. Возможно, есть способ выиграть эту войну более эффективно, с меньшими затратами, без лобовых атак и лишних потерь. Малой кровью и желательно на чужой территории.
Я потёр руки в предвкушении.
— Так что же конкретно происходит, когда боевой дух у солдат падает до критической отметки? Ну, когда он уже практически на нуле, ниже плинтуса?
— Да у солдат просто нет желания воевать, и они это проявляют на практике, вот как. В наступлении драпают без оглядки, теряя тапки и бросая оружие, в обороне сдаются пачками, только флаги белые успевай подносить, — авторитетно ответил Нож.
Он теперь с энтузиазмом возился с замками на моём окне, используя какой-то очень хитрый набор отмычек для их точной калибровки. Прям медвежатник со стажем, а не телохранитель.
Я краем глаза заметил, что он там ещё и какую-то небольшую, но явно неприятную ловушку с острыми шипами монтирует.
Эстет, блин, этот Нож. Надеюсь только, что ловушка сработает исключительно при попытке несанкционированного проникновения снаружи, а не когда я сам решу форточку открыть, чтобы проветрить помещение.
— Или, что ещё хуже, — добавил Глыба зловещим шёпотом, от которого у меня по спине пробежали мурашки, — они бунтуют. Поднимают на вилы собственных командиров и офицеров. И такое бывало, да ещё сколько раз! Наёмники в этом плане куда как лучше и надёжнее регулярных войск, собранных из ополченцев. У них с боевым духом всё гораздо проще и понятнее: есть бабки — есть мотивация. Нет бабок — нет мотивации. Всё по-честному. Пока ты им исправно платишь оговоренную сумму, они обычно в полном порядке и готовы рвать за тебя любого, хоть чёрта лысого.
— Ну и если не посылать их на откровенно самоубийственные задания, где шансов выжить меньше, чем у снежинки в аду, конечно, — добавил Нож, не прекращая своё колдовство над оконной рамой. — Этого они страсть как не любят, очень не любят. Я тебе, Владыка, не могу даже на пальцах сосчитать, сколько раз моё бывшее подразделение посылали в такую непролазную задницу, откуда живым выбраться было практически нереально. В итоге частенько оказывалось проще и выгоднее перейти на сторону противника. Там хоть платили нормально, да и шансов остаться в живых несоизмеримо поболе.
Я понимающе кивнул их словам и откинулся на спинку своего массивного кресла, широко и довольно ухмыляясь.
Кажется, разрозненные кусочки головоломки начинали складываться в единую очень обнадёживающую картину.
Бинго! Похоже, я только что нащупал реальную ахиллесову пяту, слабое место, болевую точку в казалось бы непробиваемой броне Лекса Могучего.
Это так называемое «зимнее солнцестояние» оказалось не заскоком Лекса, не очередной возможностью немного расслабиться для измотанных солдат, это просто жизненная необходимость, критически важный фактор, чтобы предотвратить полное и окончательное падение их боевого духа, чтобы они окончательно не скисли и не разбежались по домам.