— Добрый день, Алексей Сергеич! — сказал Жорик, улыбаясь мне во весь рот и шлёпая моей официальной печатью по каким-то документам, кажется, по сводным отчётам о недавних торговых сделках. — Чем обязан?
— Мне в Канцелярии нужен один документ, — сказал я, нервно сглатывая. Сияющий свет в глазах паренька ничуть меня не успокоил. Скорее наоборот, его энтузиазм на фоне моих мрачных мыслей выглядел почти издевательски.
— Можешь достать контракт, который сэр Акертон подписал со мной? Пакт о ненападении, а также Соглашение о Разделе Экспедиционной Добычи.
Жорик кивнул.
— Без проблем, шеф! — сказал он, вскакивая со стула с такой резвостью, будто ему шило в одно место воткнули.
Он бросился в дальний конец комнаты, где я увидел целые горы ящиков с бумагами, разбросанных в живописном беспорядке. Чёрт побери, это настоящая трагедия, что мы живём в эпоху до изобретения папок-скоросшивателей и системы электронного документооборота!
— Я храню все Архивы здесь, — пробормотал он, роясь в ящиках. Он покопался мгновение и извлёк папку с несколькими бумагами. — Вот, пожалуйста! — воскликнул паренёк, торжествующе поднимая папку, как будто это сам Святой Грааль.
Он шлёпнул их на стол передо мной, и я сел, чтобы изучить их. Глубоко вздохнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце, и достал то самое злополучное письмо, положив его рядом с Соглашением о Разделе Экспедиционной Добычи.
Акертон составил этот контракт собственноручно (принтеры в мир Исток пока что не подвезли), и следовательно в нём имелось предостаточно образцов его почерка. Я выровнял документы рядом друг с другом и внимательно посмотрел. Почерк… Мать его, он не совпадал! Он даже близко не был похож! Это оказалась настолько грубая подделка, что даже слепой бы заметил разницу.
— Ну, слава богу! — выдохнул я, испуская такой вздох облегчения, что, казалось, с моих плеч свалился стопудовый мешок с камнями. Я чуть не рухнул со стула от этого внезапного освобождения от давящего страха. Реально как гора с плеч.
— Нашли, что искали, Алексей Сергеич? — спросил Жорик, с любопытством глядя на меня.
Глава 21
— И да, и нет, — сказал я, бросая взгляд на документы.
Хотя стало ясно, что сэр Акертон не отдавал прямого приказа одному из своих лакеев совершить диверсию в особо крупных размерах, у меня теперь возникла новая, не менее геморройная проблема.
Предстояло выяснить и доказать другое: кто, чёрт возьми, прилагал все эти усилия, чтобы навредить не только мне, но и Сияне.
С одной стороны, Серебрянные шуты — очевидные подозреваемые, потому что они на меня злы, и тайные операции — это их стилистика.
И в то же время интуиция старого бизнесмена подсказывала, что во всём повинны вовсе не они.
Во всей интриге замешано что-то настолько… сложное, многоходовое, что наводило на мысль о ком-то другом. У Шутов имелся свой путь к мести: сместить Демида и поставить у власти настоящего Торговца, кого-то третьего, нового, уже не Луку, а ещё одного управленца-злодея, к которому я не подберу ключик.
А вовлечение в игру Акертона — нешуточная затея, и вряд ли просто попытка отвлечь меня.
Хотя, я полагаю, они могли бы провернуть две схемы одновременно, но другой план казался гораздо более продвинутым и изощрённым.
Если бы они просто сфабриковали мои письма и отравили Сияне, я мог бы поверить, что это их рук дело. Но желание втянуть сюда ещё и сэра Акертона никак сюда не вязалось. Оклеветать его и направить наш коллективный гнев против него? Я просто не видел выгоды для Шутов в таком раскладе. Но это порождало ещё больше вопросов: если не Шуты, то кто, мать его, мог стоять за всем этим? Какой-то новый игрок нарисовался на нашем поле? Или старый враг решил поднять голову?
А их, тех, кому я наступил на хвост, у меня числилось немало.
Задачка, блин, похлеще схемы уменьшения налогообложения.
Ни хрена не понятно, кто и что против меня копает.
Слишком до много неизвестных, вариантов вагон и маленькая тележка, как на оптовом рынке перед Новым годом. Тут одними дедуктивным методом виноватого не найти
Похоже, без магии, без этого ихнего, как его… прорицания фиг разберёшься. Мой советник по гражданским вопросам, Еремей, головастый малый, хоть и с конкретным прибабахом, кстати, на то же самое намекал. Мол, в трудных вопросах нужна помощь высших сил или хотя бы тех, кто с ними на короткой ноге.
В Храме Виоль, нашего божественного куратора, новой культурной точке на карте града Весёлого, как раз и обитали так называемые Жрецы Песни. Они там, значит, потихоньку осваивали своё божественное ремесло: то урожай благословят, чтоб колосился как на чернозёме кубанском, то раненых подлатают, чтоб не загнулись раньше времени от какой-нибудь царапины.
Такие бонусы, конечно, для всего нашего молодого государства, для нашего, так сказать, колхоза «Светлый путь в завтра», были весьма кстати: КПД повышали, настроение у народа улучшали, да и вообще создавали правильный имидж прогрессивного поселения.
Но меня, понятное дело, больше интересовало, не найдётся ли у них в арсенале чего-нибудь для прояснения мозгов, каких-нибудь заклинаний, чтобы на мои текущие головняки ответы получить, а не только капусту на огородах удобрять.
Благо с этими ребятами, жрецами то есть, у меня пока тёрки нормальные, даже, можно сказать, взаимовыгодное партнёрство намечалось, особенно после того, как я пролоббировал законопроект, который поднял их статус в нашем граде Весёлом. Законопроект тот, конечно, не без скрипа прошёл.
Дебаты в Сенате кипели мама не горюй, почти как на съезде КПСС, только без бурных и продолжительных аплодисментов, переходящих в овацию. Наши аристократы, эти новоявленные «сливки общества», понятно, не сильно обрадовались появлению ещё одного класса, который, по их мнению, меньше пашет, а плюшек хочет не меньше.
Зато сами жрецы пищали от восторга, мол, наконец-то их каторжный труд по культурному окучиванию масс оценили по достоинству. Короче, если и имелся подходящий момент, чтобы подкатить с просьбой, то вот он, как говорится, «звёздный час». Или, по крайней мере, удачное окно возможностей.
Сам Храм Песни, надо сказать, был ничо такой, симпатичный. Не Эрмитаж, конечно, и не собор Василия Блаженного, но для нашего захолустья вполне себе достопримечательность, не стыдно туристам показать, если таковые когда-нибудь появятся.
Поднимаясь по довольно крутому склону, на котором он гордо возвышался, я издалека услышал целый оркестр: звуки арф, скрипок и флейт сливались в единую, немного потустороннюю мелодию, приветствуя меня.
Прям как в филармонии, только без биноклей и тётушек в бархате, шуршащих конфетными обёртками. Входная арка, выгнутая, словно тетива натянутого лука, вела внутрь. Под ней несколько послушников в фиолетово-золотых облачениях, видать, корпоративные цвета их веры, всё по брендбуку, играли на инструментах, сотканных из магии.
Такие, знаете, тонкие, эфемерные, полупрозрачные, как утренний туман над рекой или совесть некоторых чиновников из моей прошлой жизни. Никто на меня даже не зыркнул, все продолжали себе пиликать, не отвлекаясь ни на миг. Видимо, производственный план выполняли или просто в творческом экстазе пребывали, не до мирской суеты им сейчас.
Дверей в Храме Виоль, кстати, не имелось. Храм Песни по задумке должен был быть открыт для всех и каждого. Этакая общественная круглосуточная приёмная богини, работающая без обеда и выходных.