— Да я тоже не фанат этих совещаний! — тут же подхватил Герман Дурнев. — Мне бы шашку да коня, а эти корпоративные интриги… не про меня! Полностью доверяю тебе рулить процессом. Ты — тот самый человек для этой работы, настоящий профессионал с большой буквы «П»!
— Я также предпочёл бы инвестировать издалека, — сказал Серхан Демир, улыбнувшись. — Ты кажешься более чем способным управлять этой компанией и привести нас всех к процветанию.
— Вы оказываете мне огромную честь своим доверием, дамы и господа, — сказал я, слегка поклонившись.
Я был искренне благодарен, что мне не придётся доказывать, почему им не следует вмешиваться в операционные вопросы. Мне нужны были их деньги, а не их сомнительный деловой опыт, которого у них, по сравнению со мной, было кот наплакал. Я управлял глобальной корпорацией с многомиллиардными оборотами. Уж с какой-то мелкой, по моим меркам, транспортной компанией я точно справлюсь. Это как семечки щёлкать. Главное — правильно выстроить бизнес-процессы.
Акертон ещё не определился, но очертания нашего альянса уже приобрели реальные очертания.
Ну, понеслась.
Контракты нарисовали, бумаги подписали, и здоровенные пачки бабла мне после первой же встречи отслюнявили.
Вкратце: отвалили мне пятьдесят тысяч золотых на постройку морского порта и трёх могучих посудин, настоящих флагманов нашего будущего флота. А всё, что останется, автоматом шло как инвестиция в первый рейс — должны были везти пшеницу и какой-то там Медицириум. Видимо, что-то жутко целебное, раз на него такой спрос.
Герман Дурнев, конечно, вложился по-царски, больше всех, и тут же начал орать, чтобы я один из кораблей его именем назвал. Пиар есть пиар, хрен с ним. Госпожа Анна Вульф дала умеренно, без фанатизма. А вот Серхан Демир кинул меньше всех, хотя, судя по тому, что я знал о его финансах, это была, мягко говоря, крупная для его бюджета трата.
Все эти его магические исследования, артефакты и прочие колдовские приколы стоили целое состояние, так что кэша на кармане у него вечно было в обрез. Но включить его в эту сделку было не просто способом наладить партнёрские отношения. Это ещё и обеспечивало ему в будущем более дешёвые компоненты для его магических штуковин. А он, в свою очередь, эти самые штуковины должен был продавать нам, остальным участникам концессии, по куда более божеской цене. Ну или по крайней мере лично мне — тут уж как карта ляжет.
Совещание закончилось, новоиспечённые инвесторы разбрелись по своим апартаментам. Я их проводил, как полагается, и тут замечаю — сэр Акертон остался в комнате. Притаился, будто ждал момента, чтобы со мной с глазу на глаз перетереть. Ну, думаю, интересно девки пляшут.
Глава 10
— Чем могу быть полезен, уважаемый? — спрашиваю, поворачиваясь к нему. Он так вальяжно кивнул на кресло — присаживайся, Алексей Сергеевич. Я подчинился, сел напротив. Пришлось даже одну из сумок с золотом отодвинуть, а то его лица было не разглядеть за этим богатством.
— Морозов, ты хоть догадываешься, зачем я сюда припёрся с такой… экстравагантной помпой? — спросил Акертон, хитро прищурившись. Вид у него был противоречивый — сам скромняга, а тут такой выпендрёж устроил.
Я покачал головой. Были, конечно, кое-какие мыслишки, но решил не умничать.
— Есть, конечно, пара версий, сэр Акертон, но вы уж просветите меня, не томите. Любопытно же!
— А я люблю, когда меня недооценивают, — хмыкнул он, откидываясь в кресле. — Приезжаешь на мероприятие, притащив с собой целую ораву народа, такую, чтобы глаза слепило. Демонстрируешь всем, какой ты мелочный и вообще несерьёзный тип. И у них складывается о тебе определённое мнение. Мнение, конечно, в корне неверное, полная чушь, но это как раз тот тщательно продуманный имидж, который ты и хочешь им подсунуть. Чтобы думали, что ты просто пыль в глаза пускаешь.
Любопытная стратегия, ничего не скажешь. Прямо как у некоторых медийных лиц.
— И зачем тебе это? — уточнил я, слегка наклоняясь вперёд. Интриган, однако.
— А затем, Морозов, что, когда такой деятель, как наш общий знакомый Герман Дурнев, видит, как кто-то из кожи вон лезет, пыжится из последних сил, чтобы произвести впечатление, что он думает? Он думает, что у меня за душой ни гроша, показать-то по-настоящему и нечего. Он думает, что я таким макаром пытаюсь скрыть свою военную импотенцию. Компенсирую слабость позиции.
Акертон говорил спокойно, но я чувствовал в его словах холодный расчёт. Он действительно продумал всё до мелочей.