Наивный какой, ей-богу. Прямо дитя гор, которое верит в Деда Мороза и честных политиков.
— Может, первая партия и была в чём-то виновата, хотя тоже не факт. Торговцы всё чаще виновных казнят. Но по остальным партиям вероятность этого, скажем так, стремится к ста процентам, — сказал я, глядя ему прямо в светящиеся глаза. — Они лжецы и мерзавцы те ещё, сами по себе. Какие бы слова они ни использовали давным-давно, чтобы убедить вас в виновности своих пленников, — это была чистой воды брехня, развод для лохов. Вы, судьи, может, и чисты сердцем и убеждениями, как слеза комсомолки, но сердца Торговцев прогнили насквозь. Там уже не коррупция, там метастазы, которые пустили корни во все сферы их деятельности в нашей части Истока.
— И всё же, как мне узнать, что твоё сердце не так же испорчено, как их? Может быть, ты тоже лжёшь? — спросил Гравий, глядя на меня своими жёлтыми прожекторами.
Логичный вопрос, ничего не скажешь. Доверяй, но проверяй. Особенно когда речь идёт о таких серьёзных вещах.
— А какая мне выгода помогать этим пленникам? — парировал я, пожимая плечами. — Они мне не друзья и не союзники. Я ничего не зарабатываю на этом. Они были здесь задолго до того, как я вообще в этот мир попал. Я о них впервые слышу, по большому счёту. Чисто экономически, помощь им — для меня прямые убытки. Логистика, ресурсы, время — всё это стоит денег, и немалых. А вот какая выгода была Торговцам от продажи вам собственных людей? Вот тут-то собака и зарыта. Есть мотивация — есть поступки. Никаких сантиментов.
Гравий кивнул. Видимо, мои аргументы показались ему убедительными.
— Была большая опасность в том, чтобы открывать этот мир для чужеземцев, не знающих наших обычаев. Но вы, люди, вели себя так хорошо… Прямо образцово-показательно.
Он вздохнул.
— Полагаю, мы не осознавали, что главная опасность заключалась не в их незнании наших обычаев, а в нашем незнании их нравов. Что они обманут нас ради простого золота.
Ну да, золото — оно и в Африке золото. Универсальный мотиватор, двигатель прогресса и причина большинства войн.
— Такова природа людей, но не всех. Не все люди плохи, а только некоторые, — сказал я. — А когда такие люди собираются вместе в одной комнате и начинают строить козни… ну, в итоге и получаются вот такие ситуации.
Козлочеловек поднялся, потянулся, разминая затёкшие члены, и сделал несколько шагов вокруг фонтана.
— В этом городе длинная цепочка между низами и верхами, — сказал Гравий после долгой паузы. — Вертикаль власти, так сказать, со своими издержками.
Он снова вздохнул.
— Рабочие не полезут в недра земли, как эти слуги. Это опасно и тяжело. Если я освобожу этих людей, наш Город понесёт большие убытки.
Ну вот, опять экономика. Всё упирается в бабки и человеческий ресурс. Ничего нового под луной, даже в этом мире.
— А какое доброе дело обходится без потерь или издержек? — спросил я. — Бесплатный сыр, как известно, только в мышеловке. Альтруизм, честность и справедливость — штука дорогая, иногда приходится платить из своего кармана.
— Но теперь то, что хорошо для твоих людей, плохо для наших, — возразил он.
Классический конфликт интересов. Своя рубашка ближе к телу, это я понимаю.
— Однако они не мои люди, — сказал я. — Они просто жертвы жестокости. И я считаю своим долгом помочь. Не из корысти, а по совести, если хотите. Иногда нужно делать то, что правильно, а не то, что выгодно. Потому что, хотя в мире много жестоких людей, вы найдёте столько же и сострадательных. Мы помогаем тем, кто не может помочь себе сам, потому что хотели бы, чтобы другие сделали то же самое для нас, окажись мы в такой же заднице. Ну, это в идеале, конечно. В реальности всё сложнее, но стремиться к этому надо.
Гравий заговорил, и теперь в его голосе прозвучали стальные нотки.
— Если ты просишь наш город пойти на жертву, чтобы поступить правильно, то и я попрошу тебя пойти на столь же великую жертву.
Ага, вот мы и добрались до сути. «Ты мне — я тебе». Бартер чистой воды. Или шантаж, как посмотреть. Ну, чего ещё ожидать от горного козла?
— И какой же великой жертвы вы попросите? — я сделал паузу, готовясь к удару — к ценнику, который был прикреплён к освобождению этих людей.
Внутри всё сжалось в предвкушении. Ну, по крайней мере, мы перешли к этапу переговоров. А это уже прогресс, значит, процесс идёт, клиент созревает.
— Ты пришёл в эту землю не как освободитель, а как торговец, — сказал Гравий, глядя на меня в упор. — Я прошу тебя уйти только как освободитель. Сегодня же. Откажись от всей прибыли, которую ты получил, от всех припасов, которые ты закупил. Сдай всё это, и твоих людей проводят на поверхность.