Я снова открыл вкладку «Законодательство» и внимательно изучил механизм добавления поправок. Если это действительно была просто сложная схема, чтобы доставить мне неприятности, то, возможно, я мог сделать голосование за этот законопроект весьма болезненным.
Одна из моих способностей позволяла добавлять поправки к законопроектам перед голосованием. Чтобы добавить такое «дополнение», мне нужна была поддержка как минимум трети сенаторов. Но зачем бороться за голоса в Светлограде, когда мне нужно было всего трое? Сенаторы из Разино точно поддержат мою поправку, потому что она гарантированно убьёт законопроект.
Я потёр руки и начал печатать формулировку:
«В качестве компенсации Избраннику, оплатившему эти невозвратные здания и ресурсы, Сенат вводит налог в размере 100% на всех членов аристократии до тех пор, пока утраченные средства не будут возмещены».
Другими словами: хотите сделать мои инвестиции бесполезными? Вы же за эту потерю и заплатите. Ни один сенатор в здравом уме не обрёк бы высшие классы на оплату этого законопроекта. Революция случилась бы в ту же ночь.
«Шах и мат, — усмехнулся я, сохраняя черновик поправки. — И хотя я ненавидел политику ещё в родном мире, я не настолько глуп, чтобы игнорировать, как она работает».
В этом я был прав.
Я создал Сенат, чтобы он решал проблемы людей и принимал законы, которые бы гарантировали, что мои действия ненароком не навредят населению.
Моя власть не была полностью ограничена Сенатом, но я редко обращал внимание на то, какие законы они принимают, просто потому, что они меня не касались. А теперь они пытались наложить серьёзное ограничение на мою финансовую власть и компетенцию, и это меня, мягко говоря, раздражало. Ипподром был нужен не только для дохода, но и для престижа региона. Не зря же скачки называют спортом королей.
Еремею было поручено найти трёх человек в Светлограде, которые поддержат мою поправку, а также донести до Сената в целом, что я недоволен этим законопроектом. Надеюсь, одного моего заявленного неудовольствия хватит, чтобы поубавить пыл у его сторонников. Если нет, то эта новая поправка наверняка уничтожит законопроект, к которому она прилагалась.
Глава 6
Сенаторы Светлограда никак не могли прийти к единому мнению по законопроекту. И неудивительно, ведь азартные игры грозили стать настоящим бичом для населения. Кости и прочие игры на удачу уже были обычным делом в доках, и не раз случалось, что какой-нибудь моряк возвращался из долгого плавания без единого гроша.
Я, конечно, понимал, что азартные игры — тема острая и для многих болезненная. Но одно дело, если бы законопроект регулировал эту сферу, обеспечивал защиту от лудомании — психического расстройства на почве чрезмерного азарта — и не пускал в игорные залы бедолаг, у которых и так ветер в карманах гуляет. И совсем другое — полностью запретить эту практику. Это было не просто непрактично, но и било по моим собственным планам.
Есть один экономический закон, от которого никуда не деться, — закон спроса и предложения. Если люди хотят играть, они будут играть. Никакие, даже самые драконовские, законы не остановят компанию мужиков, режущихся в карты посреди ночи и ставящих на кон последнее. Единственное, чего добьётся такой запрет, — загонит игорный бизнес в подполье. А там уже действуют совсем другие, куда более опасные методы сбора долгов. Запретить что-то — значит создать чёрный рынок, где правила диктует насилие, и породить целый класс преступников.
Все, конечно, похлопают в ладоши: мол, смотрите, какие мы молодцы, запретили «плохую вещь». Но будут ли они так же радоваться, когда поймут, что их политика лишь помогает обогащаться уголовникам?
Я всегда верил в экономическую свободу — как для общества в целом, так и для отдельного человека. Хотят люди играть в азартные игры — их личное дело. И, честно говоря, я бы предпочёл, чтобы их деньги оседали в казне Града Весёлого и шли на общее благо, а не терялись в подпольных покер-румах, где о налогах и слыхом не слыхивали.
К счастью, несколько сенаторов из Светлограда придерживались того же мнения, поскольку и сами были не прочь порой перекинуться в кости в порту. Заручиться поддержкой троих из них оказалось довольно просто. Они вместе с сенаторами из Разино согласились на мою поправку. Поправка была прикреплена к законопроекту, а моя подпись придала этому решению законную силу. Обычно сенат не мог вносить такие поправки — эта привилегия была только у меня, да и то лишь при поддержке трети совета.
На следующее утро, после того как о поправке стало известно, в дверь моего кабинета заколотили с такой злобой, будто хотели её вынести. В кабинет ворвался сенатор Горислав, автор первоначального законопроекта, красный от ярости и возмущения.