Из этого следует аналогия единства. Как выявилось, единство есть трансцендентальное определение бытия и, следовательно, необходимо аналогическое понятие. Значит, это понятие должно далее истолковываться и определяться в нашем мышлении и понимании из себя – из своего собственного смыслового содержания [Sinngehalt]. И потому мы продвигаемся от внешнего к внутреннему единству, от сущностного единства – к индивидуальному единству, а далее – к аналогическому единству всего сущего в бытии, которое при всем множестве и различности конечных вещей и способов бытия предполагает некое абсолютное единство. В нем лишь завершается чистая сущность единства, но так, что оно не упраздняет множество и различность, а обосновывает их возможность и действительность. Единство как трансцендентное понятие сущностно аналогическое, но это не только понятие, оно обосновано в аналогическом единстве действительности бытия (ср. 2.4.6).
5.3. Бытие как истина
Трансцендентальное определение единства бытия касается сущего в самом себе, однако для нас оно становится познаваемым благодаря тому, что мы в каждом сознательном отношении к сущему необходимо предполагаем его единство и поэтому со-подтверждаем в исполнении акта: сущее, поскольку оно есть, есть единое. Исполнение духа в своем другом, субъекта в своем объекте, истолковывалось выше через основополагающую двойственность познавания (знания) и стремления (воления) (ср. 4.3.6). Субъект исполняет актуальное единство со своим объектом или в самом себе, или в своем другом. Если он полагает единство в себе, то это – познавание; в при-себе-бытии духа это – знание. Но если он полагает единство не в самом себе, а в другом или относительно другого, то это называется стремлением; как исполнение при-себе-бытия духа это есть воление.
Акт вопрошания, из которого мы исходили, предполагает знание – предзнание о спрошенном и знание-себя вопрошающего. Однако вопрошание в то же время есть акт воления, так как я желаю знать то, что я еще не знаю; это стремление к знанию, следовательно – воление. Вопрошание и знание предполагают познаваемое, «знаемое» (intelligibile). Стремление и воление предполагают притягательное [Erstrebbares], достойное устремления или «волеемое» (appetibile). Однако, как выяснилось, мы можем вопрошать обо всем без границ: о том, что «есть», о сущем. Стало быть, все сущее, поскольку оно есть, оказывается познаваемым, знаемым и в этом смысле – истинным (verum) и притягательным, волеемым, т. е. благим (bonum). Эти определения истинного и благого полагают сущее уже в сущностное отношение к самоисполнению духа в знании и волении; они могут раскрываться лишь отсюда, но как свойства самого сущего – так как и поскольку оно «есть», постольку оно есть истинное и благое.
5.3.2. Логическая истина5.3.2.1. Что означает истина? Мы исходим из первого и ближайшего понимания истины. Если мы вопрошаем о нечто и хотим это знать, то разыскиваем истину: как это [есть]? А если мы знаем это, то утверждаем: это [есть] так; высказывание истинно. Истина в этом смысле – как истина познания или высказывания – называется логической истиной. В философской традиции со времен схоластики Средневековья она определяется как «приравнивание ума к предмету» (adaequatio intellectus ad rem) (ср. Фома Аквинский, De ver. l, l с и др.). Строго взятая, она подразумевает «приравнивание» не интеллекта, а отдельного акта познания, суждения или утверждения: это «есть» так или не так. Высказывание выдвигает требование безусловной значимости бытия (ср. 2.3.3 и сл.). Это истина в смысле адекватности или (лучше) корреспонденции познания и высказывания (утверждения) с предметом. Она соответствует естественному и спонтанному пониманию истины. Это повсюду предполагается как норма, уже обыденно, как во всяком научном исследовании, так и во всяком судебном производстве и т. п. Необходимо знать, как действительно «есть» или действительно было. Все другое есть заблуждение или ложь, не истина.
5.3.2.2. В отличие от классической теории адекватности или корреспонденции в новейшее время развивались другие «теории истины». Теория консенсуса гласит, что нечто считается истинным, если все осведомленные (предметно-компетентные) судьи соглашаются с этим, следовательно, среди них существует «консенсус». Напротив, теория когеренции требует, чтобы новое познание или высказывание непротиворечиво включалось в связь достоверного знания, было когерентно с ним. Эти теории едины в том, что отыскивают «критерий» истины, будь-то (субъективно) в согласии познающих и предметно судящих, будь-то (объективно) в соответствии с познанным и удостоверенным как истинное знание. Обе теории выдвигают важные аспекты конкретного поиска истины, например в научном исследовании. И все же они указывают лишь критерии отыскания истины, не высказываясь о сущности истины: что, собственно, подразумевается и к чему устремляются в поиске истины.