Отсюда следует, что конечная причина никогда не может порождать бытие как бытие. Если же нечто просто начинает быть, следовательно из небытия полагается в бытие, то конечные причины, которые вызывают возникновение (causae secundae), не суть единственно полные и адекватные причины, ибо они всегда вызывают лишь конечные определения. Они предполагают содействие [Mitwirken] первой, бесконечной причины (causa prima), только она имеет могущество над бытием и может порождать бытие как бытие.
Из этого делаем вывод: первая причина уже не может быть причиненной, поэтому она не контингентна, она необходимо должна существовать из себя и благодаря себе самой. Но в таком случае она больше не может находиться в различии бытия и сущности, ибо на нем основывается контингенция сущего. Бытие не может быть определенным и ограниченным отличной от него сущностью. Его сущность есть бытие, само бытие есть его сущность. Оно есть «само бытие» (ipsum esse), сущностью которого оно обязано «быть» как изначальное единство и бесконечная полнота всей действительности бытия и совершенства бытия – как абсолютное и бесконечное бытие.
7.1.5. Конечная цель духа7.1.5.1. Познавание Бога каким бы то ни было путем, даже лишь вопрошание о Боге, возможно только потому, что конечный дух, хотя и связанный миром опыта, сущностно превышает последний в простирании к абсолютному и бесконечному бытию. Во всем вопрошании и знании всегда уже предположено и со-исполнено основное знание о бытии, праутверждение бытия. Оно открывает безусловный и неограниченный горизонт бытия. Лишь в нем мы можем постигать и одновременно превышать конечное сущее «как сущее»: в виртуальной бесконечности, открытой для бытия вообще, направленной на актуальную бесконечность абсолютного бытия. Это лежит в основании всего искания предельного смысла жизни, всего философского вопрошания о едином, наивысшем и абсолютном. Оно показывает движение конечного духа к его последней цели как конститутивной цели, которая a priori обусловливает духовный акт в его возможности и определяет в его своеобразии.
7.1.5.2. Таковое, с сущностью конечного духа данное стремление не может уходить в пустоту; его цель должна быть по меньшей мере возможна (ср. 4.4.3; и прежде всего Марешаль, Бруггер). Способность [Vermogen] есть не что иное, как осуществление [Ermoglichung] действительного исполнения акта; потенция – не что иное, как возможность [Moglichkeit] акта. Если бы исполнение не было возможно, то не было бы и способности к нему; если бы акт не был возможен, то не существовало бы также потенции. Однако потенция познаваема лишь из акта. То, что на это издавна направлялись человеческое видение, вопрошание и искание – наше собственное вопрошание и мышление – доказывает сущностно финальная направленность конечного духа на абсолютное и бесконечное бытие. Благодаря этому способность духа конституирована в своей сущности. Следовательно, исполнение акта, направленное на абсолютное бытие, должно быть возможно. Но оно возможно, только если возможно его содержание, т. е. если последнее способно к бытию. Из этого следует, что абсолютное бытие как последнее и безусловное «на что» [Woraufhin] духовного движения само по себе должно быть возможно.
7.1.5.3. Но если абсолютное бытие возможно, то оно необходимо действительно. В этом, и только в этом, случае можно заключать от возможности к действительности, предполагая, что доказана не только логическая возможность мышления, но и реальная возможность бытия. Мы умозаключаем не от непротиворечиво мыслимого «понятия» Бога к его действительному существованию, а из реального исполнения духа, которое сущностно движется в горизонте реального бытия и предполагает как последнее «на что» и как первую a priori конститутивную цель абсолютное бытие как безусловную реальность – само бытие, сущностью которого является бытие и бытием которого является сущность[46].
Самоисполнение конечного духа оказывается динамически-финальным движением к единому, абсолютному, бесконечному бытию. Лишь благодаря этому конституирован и открыт конечному духу безусловный и неограниченный горизонт бытия, и только в абсолютном самом бытии конечный дух находит наполняющую цель своего стремления. В основании этого и всякого другого пути мышления к Богу лежит как условие его возможности трансценденция духа. Лишь поскольку конечный дух сущностно – a priori – исполняет себя в горизонте бытия, он отнесен к абсолютному и бесконечному бытию, он всегда уже превышает обусловленное и конечное, устремляясь к безусловному и бесконечному. Только благодаря этому он может постигать сущее в безусловной значимости бытия, только благодаря этому – вопрошать сверх конечного об абсолютном основании бытия. Если трансцендентная сущность человеческого духа тематически обнаруживается и отчетливо разворачивается благодаря трансцендентальной рефлексии, то это уже есть некое доказательство бытия Бога, и даже по сути это есть доказательство бытия Бога, которое как условие лежит в основании всех других.