— Мам, со мной ничего не случиться. Ты должна мне верить, —присев на корточки и положив голову на колени плачущей матери, я пытался её убедить в том, что всё будет хорошо.
— Я столько лет просила тебя бросить всё это, но ты не слышишь меня. Ну зачем тебе это всё?
— Я не знаю, как ответить на твой вопрос… Ответа попросту нет.
— Надеюсь, ты поймёшь, что грязные деньги не принесут тебе счастья и это случиться до того, как пройдёт тот момент, когда можно что-то изменить, — гладя меня по голове, как когда-то в детстве, говорила мать.
— Я не смогу тебя переубедить?
— Нет, я давно всё решила, — заключила она.
— Ты скажешь, куда едешь?
— Конечно. Ты ведь мой единственный сын, — с невыносимой болью в голосе произнесла она.
— Я обязательно навещу тебя.
— Я буду рада… Но хочу попросить тебя приехать ко мне только тогда, когда завяжешь с криминалом. Его в моей жизни было слишком много, и я не хочу больше пересекаться с этой чернотой.
— Мам…
— Назар, я не изменю своего решения, как бы больно мне не было. Твоего отца убили бандюги. Старший брат был одним из них, а теперь лежит в сырой земле. Я не хочу, чтобы и мой младший сын погиб из-за криминала. Поэтому, я прошу, не приезжай ко мне, пока не завяжешь со всем этим.
— Я тебя услышал…
— Я люблю тебя, сынок, — сказала она, перед тем, как взяла небольшую сумку с вещами и перешагнула порог квартиры, в которой прошли лучшие моменты моей жизни.
Глава 6
2007 год.
Я никогда не считала себя какой-то особенной. Просто девочка–сиротка. Одна из многих. Белые длинные волосы, бледная, почти прозрачная кожа через которую виднелись венки и сосуды. Ничего необычного за исключением глаз. Они огромные. На пол лица.
Скромная, непримечательная, молчаливая. Я старалась сидеть как мышка в норке и не высовываться наружу. По неведомой мне причине я стала куклой для битья среди детей в нашем детском доме. Хотя, думаю, дело в моём характере. Мягкая, как пластилин, я позволяю окружающим лепить из меня всё что они хотели лишь бы меня не трогали. Не били…
Побои стали обыденностью. Озлобленные на весь мир подростки выливали свою злость именно на меня. А я терпела. Терпела, чтобы эти экзекуции проходили, как можно быстрее.
Желание обрести семью у меня не было таким ярко выраженным, как у других детей. Думаю, что моё подсознание так распорядилось из-за пережитого ужаса в раннем детстве. Я не помню событий тех дней, но иногда мне снится тёмное, полуразваленное здание, где повсюду валяются бутылки и шприцы. Меня когда-то нашли в таком месте. Одна не самая приятная воспитательница в порыве своего обыденного гнева кричала мне что лучше б я сдохла в том бараке в котором меня нашли. Раньше я обижалась, но к своим шестнадцати годам научилась пропускать этот поток яда мимо ушей. То, что обо мне говорят больше меня не цепляет. Мне необходимо просто пережить эти два года и не умереть от побоев, чтобы выбраться из этой дыры.
— Эй, уродка, а ты что это тут прячешься? Думала мы тебя не найдём? — послышался крик двух ребят от которых я чаще всего получала тумаков. Чёрт, нужно было прятаться в другой части двора. Не думала, что они захотят устроить показательную казнь в день приезда инвесторов.
Наш детский дом уже несколько лет спонсирует какой-то легализовавшийся бандюган. Все знают, что это криминальный элемент, но раз он теперь занимается якобы честным бизнесом и благотворительностью, то в глазах руководства детского дома стал практически божеством. На него, точнее на его деньги здесь молятся. По слухам, этот человек сам никогда не приезжал в наше богом забытое место. Вместо него сюда ездит его правая рука, а точнее его ширма.
Один раз я видела этого мужчину. Красивый, статный, дорого одетый. Он излучал такую странную энергию, что ноги подкашивались. Хотелось смотреть на него и следовать за ним. Именно такой мужчина должен быть официальным лицом человека, который занимается тёмными делами.
И сегодня вновь этот человек должен приехать в наш детский дом, чтобы внести очередное пожертвование на нужды сирот. Интересно эти люди знают, что на их деньги директор отгрохала себе за городом целый замок? Не думаю, а то не сносить ей головы за такие вольности. Воровать у тех, кто сам занимается не честным бизнесом это путь в один конец. Даже я, будучи шестнадцатилетней девчонкой, это понимаю.
— Ты оглохла? — совсем близко послышался голос одного из моих обидчиков.
— Прости, — промямлила я, когда в руках у него увидела ножницы.
— На колени! — приказал он мне.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать его приказу. Эти ребята жестоки и их агрессия уже не подходит под критерии детской озлобленности. Они любят насилие, кровь. Им доставляет удовольствие смотреть, как в глазах жертвы закручивается вихрь страха, как багровеет кожа в месте удара, как первые капельки крови капают на сырую траву с разбитой губы. Эти дети хотят причинить как можно больше боли, чтобы почувствовать превосходство над слабыми. И этот голод с каждым годом становится всё сильнее.