Я мог смотреть на неё часами, когда она спит. Изучить каждую мелочь, которая заставляет её улыбаться. Полюбить запах детского мыла, которым пахнут её волосы. Да что там полюбить. Это мыло стало моим средством гигиены. Но это не то… Просто запах куска мыла меня не вставлял. Только позже я понял, что это её личный запах, смешиваясь с запахом мыла, становился моим личным наркотиком, вставляющем похлеще той синтетики, которую варят местные барыги.
Я потерял покой. Сбежал из собственного дома лишь бы не наделать глупостей и не испортить малышке жизнь. Пил. Заливался алкоголем ежедневно, стараясь заглушить вой беса, сидящего где-то внутри и науськивающего меня взять то, что так любезно она мне предлагает. Бесконечная череда женщин, согревающих мою постель, но не освобождающих от желания обладать той, которая для меня под запретом.
Вот и сегодня, я смотрю на неё повзрослевшую, невероятно красивую и стараюсь напиться до потери сознания, чтобы не подойти к ней. Если сегодня приближусь, то обратного пути не будет. Она станет моей и тот, кто встанет на моём пути может смело пустить себе пулю в лоб, чтобы я не добрался до него раньше смерти.
Меня не интересует мнение чужих людей. Я всегда делал то, что хочу, наплевав на мораль и устои. И будь она другой, меня бы ничего не остановило, но она — особенная. Алиса — нежная, искренняя в своих чувствах девочка, всю свою жизнь борющаяся за право на жизнь. Такая, как она, должна встретить достойного мужчину, который будет носить её на руках, растить с ней детей и лелеять их светлое чувство до конца дней. Я ей не могу этого дать. Эмоциональный инвалид, не принимающий ничью точку зрения кроме своей, у которого руки по локоть в крови, не имеет права запятнать такую красоту своей чернотой.
Я хотел пойти в свою комнату, чтобы забрать подарок для Алисы и торжественно вручить ей под конец этого фальшивого, нужного только для поддержания статуса, праздника, когда увидел то, от чего кровь раскалённой лавой забурлила в венах, а внутренний бес потребовал крови.
Моя маленькая, светлая малышка, которую я так тщательно оберегал от грязи, в объятиях этого сосунка извивается змеёй, стараясь придвинуться к нему ближе. Он своими мерзкими руками пачкает её, а она и рада… Дрянь! Такая же, как и остальные.
Сосунку повезло, что Алиса меня остановила, иначе я бы быстро оформил ему путёвку на кладбище. Уже, когда я чувствовал, что вот-вот его череп расколется напополам, её голос прошёл через моё сознание. Я оставил его в покое, но это не значит, что я успокоился.
Она смотрела на меня со слезами на глазах, а я видел в ней лишь лживую натуру. Взяв её за руку и протащив через весь этаж, вошёл с ней в её комнату, где нам никто не помешает.
*****************************************************************************************************
— Значит наша малышка уже выросла? И как это я не заметил? — шептал он словно в бреду, постепенно переходя на крик. Его одурманенный алкоголем взгляд горел адским пламенем, грозясь испепелить всё вокруг. — Тебе понравилось? Понравилось, как этот сопляк слюнявил твои нежные губы? Отвечай? — Назар продолжал кричать на меня, а я стояла, как заколдованная и не могла пошевелиться. Все мои инстинкты вопили, что нужно бежать. Бежать пока не поздно.
— Назар, мне страшно… Прошу, прекрати, — взмолилась я, когда он одним резким движением прижал меня к стене.
— Чего ты боишься, воробей? Боишься, что мои руки будут трогать тебя там же где и его руки? М? — провёл он рукой от бедра по изгибу талии до груди, посылая миллиарды мурашек по телу. — Я, как полный кретин, считал, что ты — особенная. Твердил себе, что нельзя прикасаться такому уроду, как я, к такой светлой и чистой девочке. А на деле ты оказалась обыкновенной дрянью! И обращаться с тобой, как с заморской принцессой не имеет смысла, — договорив эту, наполненную гневом и ненавистью, тираду Назар впился в мои губы.
Поцелуй, о котором я втайне мечтала, оказался не таким, как я представляла. Он оставлял на моей душе раны и привкус соли на губах.
Назар, не разрывая поцелуя, начал поднимать вверх подол моего платья, постепенно обнажая мои бёдра. Его шершавые ладони касались моей нежной кожи, воспламеняя её.
Я задыхалась от этих новых, ранее не испытываемых мною эмоций. Мне было страшно. Передо мной был чужой, пугающий меня, мужчина, не обращающий внимание на то, как я захлёбываюсь слезами.
Когда, я уже потеряла всякую надежду на спасение и приняла решение, что если Назар сейчас в порыве своего гнева не остановится, то меня после этого не станет, в комнату бушующим ураганом ворвался Лёша, одним рывком отбрасывающим, не побоюсь этого слова, насильника.