Это она принесла некоторые из замечательных изобретений профессора – усилитель возбуждения, средство для того, чтобы не спать, универсальный заживитель ран и ещё некоторые очень полезные штуки.
Даниэля хотелось коснуться. Безумно, неистово. Бесило то, что его касался какой-то Руслан. Кот думал о мальчишке каждую ночь. Когда тот сбежал из родительского дома, то привёл его в сумасшедшее бешенство. И в то же время он ощутил небывалое возбуждение. Таких чувств он уже не испытывал давно.
Найдя мальчика, Кот неожиданно понял, что это чувства, которых он так страшился всю жизнь, что на самом деле Даниэль остаётся заданием. Последним. И каким бы он не был необыкновенным, всё уже решено. Главное, придерживаться плана. Это минутный полёт души. Кот не тешил себя иллюзией. Даже если мальчишка согласится быть с ним, то не по доброй воле, а из страха. Да и потом, что делать, когда это надоест? А это надоест. Как надоела вся эта жизнь. Усталость – вот что осталось внутри Кота. И больше ничего. Очень жаль, что Даниэлю так не повезло.
***
Я слушал Кота, затаив дыхание. Его рассказ был сухим и безэмоциональным, но я понимал, что за этой коркой льда скрывается целая лава чувств. Слишком рано Кот разочаровался в жизни, слишком мало было у него любви. По сравнению с ним, я был наивным и зелёным подростком. Про чувства ко мне он говорил вскользь. Однако я понял, что кому попало Кот не давал бы возбудитель, не зажимал по углам. Ему было проще отдать меня профессору, чем признаться себе, что я не безразличен ему. Воспитанный книгами классиков, я всегда думал, что счастье любимого человека важнее собственного. За любовь отдавали корону, богатство, жизнь. Наверное, всё это не подходит под понятия Кота. А, может, я не был этого достоин. Как же Кот похож на Руслана. Удивительно даже.
Едва небо посветлело, мы свернули с главной дороги на просёлочную и поехали по направлению к лесу. Вскоре там показался старый ангар, куда мы заехали и остановились. Бесконечное мгновение ничего не происходило, а затем раздался металлический скрежет, и пол под нами стал опускаться. Я обалдел. Круто, подготовились, что.
Вниз мы опускались около трёх минут. В полной темноте и тишине. Выбраться отсюда было невозможно. Вот ведь профессор окопался.
Платформа дёрнулась и остановилась. Кот, ни слова не говоря, вышел из машины. Я последовал его примеру. В нос сразу же ударил спёртый воздух. Таким с трудом удаётся дышать. Створки двери перед нами разъехались в сторону, открывая длинный коридор, в котором стояли военные с вытянутыми в нашу сторону автоматами. Кот поднял руки. Я нет. Из толпы военных вышла стройная женщина в больших очках:
- Добро пожаловать, Кот. Ты справился с заданием, поздравляю.
Ко мне подошли двое, скрутили руки за спиной и поволокли дальше по коридору. Кот даже не удостоил меня прощальным взглядом.
***
Поза эмбриона. Только так легче переносить эту боль. Пелена застилает глаза, я не чувствую рук или ног. С трудом распахиваю веки. Щека прилипла к стерильному полу, волосы спутались. В воздухе пахнет лекарствами. Выдыхаю и чувствую, как по руке, когда её касается тёплый воздух, пробегают мурашки. Я – это уже не я. Набор костей и жидкости. Мысли расплываются в тумане, заполнившем мою голову. Холодно. Но уже не страшно.
Лежу голый на этом полу и мне даже не стыдно. Какой уж там стыд, когда на тебе в течение нескольких часов, дней, а может даже и недель, проверяли действие различных вакцин.
- Объект в сознании, - раздаётся безразличный голос надо мной. – Пульс учащён. Зрачки, - мне светят в глаза фонариком, - расширенные. Температура тела – тридцать девять градусов. Состояние стабильное.
Стабильное? Я едва жив. Почему просто не убить меня? Зачем все эти издевательства? Что хочет понять профессор? Что я обычный человек?
***
- Даниэль!
Кто-то тормошит меня. Наверное, это сон. Бред, приходящий из тумана.
- Держись, мальчик. Они выяснили, что им нужно. Скоро всё кончится.
Кончится? Эта бесконечность закончится? Облегчение и короткий выдох.
- Мне придётся сделать тебе больно.
Нет. Хватит… На крик сил не осталось. Хриплый сип и скрюченные пальцы.
- Всё, малыш, всё… Выживи, пожалуйста.
***
Яркий свет ослепляет. Меня поднимают, ведут куда-то. Душ. Горячий. Настолько, что кожа краснеет. Расслабляюсь, опираюсь о стенку лбом и руками. Мне впервые так хорошо здесь. Почти рай, почти блаженство. Кто-то приказывает, говорит, что хватит. Мой рай исчезает вместе с тяжёлым паром. Меня одевают. Как куклу. Безвольную. Что-то вроде пижамы. Босиком по ледяному полу. Я не жалуюсь. Ведь это сон.
Тёмное помещение. Судя по эху, большое. Столп света и стул под ним. Железный, с острыми углами. Меня усаживают туда, заковывают руки и ноги. Будто бы я могу сбежать.
Ну, что, это конец? Они провели все необходимые им эксперименты, взяли все нужные анализы, просветили меня вдоль и поперёк. Что ещё?
Из темноты раздаётся:
- Здравствуй, Даниэль.
Я сразу понимаю, что это профессор. Человек, решивший мою судьбу. Я могу пошевелить языком и выдать ему моё «здрасти», но не хочу. Просто жду, что же будет дальше.
Тьма рассеивается. Под потолком вспыхивают сотни маленьких лампочек. Я могу рассмотреть убежище профессора. Большое, метров двадцать в ширину и тридцать в длину, помещение. Высокие, около шести-восьми метров потолки. Тут какие-то неизвестные мне механизмы, а на полстены выведены данные с компьютеров и камер. Конечно же, меня больше всего интересует, как выглядит профессор. И увиденное меня не то, что шокирует, но удивляет. На вид ему лет тридцать пять. Самый рассвет для мужчины. Гладкая кожа без единой морщинки или шрама. Внимательно наблюдающие за мной серо-зелёные глаза. На нём простая одежда и медицинский халат сверху. Единственное, что отличает его от обычных людей, это странное, змеевидное приспособление над его головой. Оно идёт откуда-то из шеи, оно буквально вживлено в неё. Будто бы третий глаз. Или ещё один небольшой мозг. Приспособление шевелится, наблюдает за всем сразу, издаёт механические звуки. Похоже на змею.
- Давно я хотел посмотреть на тебя, - профессор неотрывно глядел на меня.
- И как? – неожиданно я обрёл дар говорить.
- Обычный, - скучающим тоном сообщил мне мужчина. Он провёл рукой вправо, будто бы вычерчивая длинную линию в воздухе, и на экране появились разные данные. - Результаты твоих анализов. Видишь, ничего сверхъестественного. Все показатели в норме. Ты чуть более устойчив к боли, чем обычный человек, но это, по сути, не важно.
- Сколько вам лет? – вдруг интересуюсь я.
- Семьдесят один. Я родился сразу после войны.