Девочки, расцеловав отца и пожелав ему доброго утра, уселись на свои места. Ждали хозяйку. Но вот показалась и она, в махровом халате и с таким же полотенцем на только что вымытой голове. Близняшки весело щебетали, пока мать раскладывала завтрак по тарелкам, а отец наслаждался происходящим. Уж очень он любил, когда вся семья собиралась вместе. Впрочем, она только на кухне и собиралась в последнее время. Выезды на совместные прогулки давно прекратились.
Завтракали молча. Так было заведено с самого начала. А иначе нельзя было заставить юных красавиц есть.
- Быстро пьем чай и идем в зоопарк, - скомандовала Антонина, разрезая небольшой тортик, купленный специально к воскресному завтраку.
- Ура - прыгая на стульях, закричали девочки. - В зоопарк! В зоопарк!!!
Чем не идиллия? Черт с ней, с Земфирой. Угораздило. А может, врет Антонина? Точно врет, думал Ватсон.
- Мы пойдем в гости к бегемоту, - кричала мамина любимица Маша.
- И будем на понях кататься, - не уступала ей сестра в стремлении порезвиться.
- Не на понях, а на пони, и хватит кричать, - прекратила проявления радости мать.
Отец постарался посмотреть на девочек как можно строже. Однако взгляд получился скорее виноватым - он совсем забыл, что обещали показать детям настоящего бегемота и покатать на пони.
Но близняшки уже вышли из-под контроля, и продолжение завтрака было шумным и ускоренным.
Антонина нет-нет да ловила натянутую замкнутость мужа. Точно что-то было, решила она женским умом. Кобелиность неискоренима. Они непременно должны доказать всему свету, что любую бабенку, самую строптивую, уложат в два счета. Только не хотят. А ума не хватает понять: не захочет женщина - и ничего не произойдет.
- А теперь убрать постели и собираться, - сказала мать, едва девочки справились с тортом. - И быстро, папа ждать не будет.
- А почему папа, а не папа с мамой? - удивленно спросил доктор, когда дочки выбежали в коридор.
- Я же тебе говорила, что меня сегодня просили подежурить, раздраженно ответила жена. - И вообще, разве трудно понять, если меня подменяют, то и я должна это делать.
- Но почему именно в выходной? В кои веки мы решили погулять вчетвером. Вспомни, когда мы в последний раз куда-нибудь ходили?
- А что вспоминать? В зимние каникулы, на Поклонную гору... Кто из нас вечно занят, ты или я?
- Но я же работаю... - попытался возразить Ватсон.
- А я что, дома сижу? Я, выходит, не работаю?
-- Работаешь. Могла бы и не работать. Я зарабатываю достаточно. Ты хоть раз спасибо сказала, что я тебя из районной больницы вытащил и к Мишке в отделение устроил? Теперь хоть какие-никакие деньги получаешь. Кстати, для медсестры совсем не маленькие. Но не в этом дело. Я-то всегда на рабочем месте, в отличие от тебя, - начал заводиться муж.
-- Радоваться должен, что у меня есть возможность во время работы по магазинам пробежаться, а все свободное время детям отдавать, - ответила жена.
- Знаешь, дорогая, не путай божий дар с яичницей. При чем тут это? Что я, не понимаю, как хорошо, когда жена во время работы по магазинам прошвырнуться может? Но ты часами где-то ходишь, - высказал Ватсон наболевшее за последнее время. - Я уже не говорю о твоих задержках после смены. Софочка святой человек, но нельзя же эксплуатировать ее постоянно. У Софочки тоже может быть личная жизнь.
- Ты на что намекаешь? - спросила Антонина, и ее понесло: - Я бегаю по магазинам, готовлю, стираю, можно сказать, одна воспитываю девчонок... "Часами где-то ходишь"... Что придумал. И это говорит муж, который даже на поминках юбки не пропустил... В общем, одевайся и иди с детьми в зоопарк, а я уберу здесь - и на дежурство. Не собираюсь подводить человека. Обещала...
Крыть было нечем. Не поднимать же старую бодягу об отсутствии портретного сходства детей с отцом? Ватсон насупился. Чувствуя очень хорошо собственные грешки, он мучительно переживал и боялся показаться знакомым элементарным рогоносцем...
Посуда все время норовила выскользнуть из рук, настолько Антонина разнервничалась. Он, видите ли, работает. Работаешь, так купи квартиру в доме, который напротив строится, а не трясись в страхе, что на задворки выселят. Что касается детей и обязанностей, то подобные разговоры бывали и раньше. Но сегодня прозвучало то, что она так тщательно скрывала. Конечно, не пойман - не вор, но звоночек прозвенел... Неужели это заведующий отделением настучал? Ну Михаил Романович, ну скотина. Может, они встречались и тот моему свои догадки высказал? Сам все отделение перетрахал в перерывах между работой и разговорами с любимой женой, фото которой в массивной медной рамке у него всегда перед глазами на письменном столе. А может, не он?.. Нет, не он. Тем более между ними был грешок, один раз правда, на прошлый Новый год. Только после этого ни-ни... Как будто ничего и не было. Он калач тертый, да и она не из болтливых. Так и осталось это тайной для всего коллектива. Пожалуй, единственной такой тайной. И то только потому, что один раз - и навсегда забыли... Но что делать сегодня? Дернул же черт согласиться на встречу в воскресенье. Вошла в положение товарища, идиотка. И телефона нет, чтобы отказаться...
С улицы раздался смех девчонок, заставивший Антонину подойти к окну. Муж с детьми в компании Краузе и Воронцова над чем-то весело смеялись. Уж чего-чего, а рассмешить ее дети могли любого. Она сама невольно улыбнулась, глядя на них, и вернулась к делам. Хорошо, что родилось сразу двое. Сначала трудно было, теперь полегче. Зато какие забавные. Зря, пожалуй, не поехала в зоопарк. Что здесь ехать-то...