- Надо было вообще ему яйца оторвать.
- Кому? Круглову?
- Шпане...
Ребров и Вера Дмитриевна уже целый час сидели в полупустом отделении милиции. Здесь на этот час остались только дежурные да один задержанный. Посетителей попросили подождать и больше не замечали, хотя то и дело проходили мимо. От нечего делать Ребров с интересом прислушивался к объяснениям задержанного. Говорил он косноязычно, но Василий Васильевич его сразу понял и уяснил ситуацию.
Николая, так звали парня, пригласила знакомая на деловую встречу в ближайшую кафешку. Взяли-то всего ничего, она шампанского бокал, он - двести коньяка. И тут его знакомая поведала ему о своей беде: разошлась с мужем, год живут в двухкомнатной и никак она не добьется согласия своего бывшего на размен. Остается один выход - создать ему "соответствующие условия". Барышня очень просила своего друга сыграть роль любовника.
- На черта я согласился, зачем мне это все обломилось! - вопрошал пустоту задержанный, потому что оба офицера выслушивали его с отсутствующим видом. С таким же успехом он мог обращаться к египетским сфинксам.
Так или иначе, но Николай согласился, тем более что, по описанию, бывший муж был просто дохляк, так что за свою физиономию лжелюбовник мог не опасаться. Сказано - сделано. Дама прикупила выпивки, чтобы все было натурально, взяла такси, и через полчаса они уже сидели у нее на кухне и неторопливо закусывали.
Спустя какое-то время появился бывший муж, действительно с комплекцией сморчка. Николай пригласил его к столу, надеясь решить вопрос с разменом полюбовно. Сморчок кивал головой, пил купленный бывшей женой коньяк, но твердо стоял на прежних позициях - ему и здесь хорошо.
Женщина была в отчаянии. Надо было доигрывать до конца. Николай позвонил жене, наврал что-то про балансовый отчет и получил индульгенцию на всю ночь. Они ушли в комнату бывшей мужней жены, перетащив с кухни остатки продуктов, и продолжили ужин при свечах. Потом у хозяйки обнаружилась заначка, и оба они времени уже не замечали. В час ночи горе-помощника сморило. Она стянула с него пиджак и ботинки и уложила на диван. Кто же знал, что идиот муж потихоньку покинет квартиру и побежит в милицию жаловаться, что его жену напоили и изнасиловали, а его самого обещались придушить?
- Страсти-то какие, - шепнула Вера Дмитриевна Реброву.
- Какие страсти? Выеденного яйца эти страсти де стоят, но если балбесы дежурные не разберутся, то парню наварят по самое не балуйся.
- Вы думаете?
- Боюсь, что так... Слышь, лейтенант, да отпустите вы его. Видел я этого сморчка, что за дальним столом бумажку час нзад строчил. Доверия не внушает, - миролюбиво посоветовал Ребров.
- Вы по делу пришли?
- По делу.
- Вот и сидите. Нам адвокаты не нужны. Ребров демонстративно отвернулся. Он уже давно уяснил, что у ментов мозги от жары расплавились и они не понимают очевидных вещей. Предложили проверить у жены задержанного, звонил ли он ей вечером. Естественно, бедняга пришел в ужас и тем еще больше укрепил дознавателей в подозрениях.
- И что потом? - терзали беднягу в который раз одним и тем же вопросом.
- Суп с котом, - пробурчал Ребров, и Вера Дмитриевна испугалась, что их услышат и выгонят.
Дальнейшее Николай не помнил, так как уснул. Проснулся он от криков хозяйки и боли заламываемых рук. Наряд выехал по устному заявлению гражданина, который, как оказалось, юридически все еще состоял в браке с его знакомой. Барышня соврала насчет развода.
- Все это хорошо, - лениво проговорил краснощекий старший лейтенант, пристально смотря в лицо задержанному. - Но зачем вы его оскорбляли и хватались за нож?
- Да какой нож, - вскричал задержанный, показывая огромную ладонь. - Да я его, если бы надо было, одним пальцем прибить мог.
- Это вы ему говорили?
- Да нет, это я вам говорю.
- А ему что говорили?
- Чтобы разменивался, если жить хочет.
- Так и говорили? - насторожился старлей.
- Говорил, - честно признался Николай и, спохватившись, тут же добавил: - В нормальных условиях.
Старший лейтенант поднялся и куда-то вышел, оставив задержанного под присмотром сержанта, который участвовал в задержании.
- Слушай, сержант, ну хоть ты скажи ему, - попросил Николай.
- Что сказать? - пробасил здоровый, под стать задержанному, милиционер.
- Ты же видел, что не в притон попал, а в нормальную квартиру. И за каким чертом мне этот хозяин сдался? Ну выпил, не отказываюсь. Так проспался бы и домой пошел. Зачем я вообще здесь оказался да еще и по шее схлопотал!
- Ну насчет шеи сам виноват, нечего вырываться было, - заметил сержант.
- Хрен с ней, с шеей, зачем сюда-то привезли? Могли на месте разобраться.
- Что ты ко мне пристал? Мне приказали - я привез.
Начальство, в лице двух лейтенантов, появилось минут через пять. По выражению лиц было видно, что им надоело докапываться до истины и они не прочь покончить с этим делом.
- Хватит выяснений, - решительно сказал краснощекий коллеге. Заявление есть, оформляй задержание, а завтра пусть следователь разбирается.
- Да вы что, ребята! - Давно протрезвевший и тихо проклинающий судьбу Николай встрепенулся. - Меня же дома ждут. Жена с ума сойдет, если я не появлюсь, да и дети. Ну какой я, к черту, убийца. Вы документы мои посмотрите.
- Если о жене так беспокоитесь и дети есть, тогда зачем по чужим женам шастаете, ангел? - язвительно произнес старший лейтенант. - Детей вспомнили, а в паспорте, между прочим, они не указаны.
Милиционер был явно доволен растерянностью задержанного.
- Да не шастал я по чужим женам. Не жена она ему, не жена. Я же все объяснил.
- Итак, вы оказались в постели замужней женщины, причем нагло, на глазах у мужа.
- Ну я же в брюках спал и в майке, спросите у сержанта.
- Но в чужой постели и пьяный.
- Не в постели, а на диване, и пьяный я особо не был. Просто жарко было.
- Да... Жаркое нынче лето. Но в тридцать шестом году еще жарче было. До тридцати шести с половиной градусов тогда жара доходила, - вспомнил старший лейтенант, что говорил капитан на прошлом дежурстве.
Он чувствовал, что задержанный не врет, и понимал его состояние. Однако в другой комнате сидел тот, который принес заявление, и его, как положено, приняли. А что написано пером... Все от этих баб. Одни неприятности. Вон Земфира эта... Сначала убить ее хотелось, а сейчас уже который день перед глазами стоит, хоть баксы копи. Пришлось из-за этой сучки объяснительную писать. Опять же кто накапал - женщины. Старухи, которых черт занес в дежурку.
- Значит, жарко, а вы трезвым были, - продолжал милиционер. - Тогда почему сопротивление наряду оказали? Сопротивлялся, сержант?
- Да нет, товарищ старший лейтенант. В меру. Скорей вставать не хотел, - засмеялся сержант.
- А на роже у тебя что?
На щеке сержанта алела глубокая царапина.
- Так это баба евоная. Тигрица. Когда мы ему наручники надели, как кинется...
- Что ж ты молчишь! Везите ее сюда. Если насчет этого не подтвердится, мы ей впаяем сутки...
Ребров окончательно отупел, слушая "расследование". Одно уяснил для себя четко: никто им здесь не поможет. Только для того чтобы объяснить ситуацию с выселением, надо этим плавленым мозгам под милицейскими фуражками сначала букварь растолковать.
- Эй, а где эти двое? - спохватился дежурный. Но ни Веры Дмитриевны, ни Реброва уже в отделении не было. Они ушли молча, но оба думали об одном и том же. Как ни крути, а получалось, что больших надежд на милицию возлагать не стоит.