Но Брю заранее проконсультировался с шефом венской полиции, который, по счастливому совпадению, был клиентом его банка. По совету полицейского он покорно согласился на громадную сумму отступных, а в это время переодетый детектив за соседним столиком записал на магнитофон весь их разговор.
Увы, в этот раз на его стороне не было шефа полиции. В этот раз мишенью был не его клиент, а он сам.
#В огромном холле отеля «Атлантик», как и снаружи, в разгаре был час пик. С выигрышной позиции Брю легко просматривались прибывающие и уходящие гости. Кто-то был в мехах и боа, кто-то в строгом костюме топ-менеджера, а какой-нибудь странствующий миллионер прогуливался в рваных джинсах.
Из внутреннего коридора появилась процессия пожилых мужчин в смокингах и женщин в бальных платьях с блестками, возглавляемая мальчиком-рассыльным, который толкал перед собой тележку с букетами, завернутыми в целлофан. Празднуют день рождения какого-то богатого старика, подумал Брю, и тут же в голове промелькнули мысли, уж не его ли клиента и не забыла ли фрау Элли прислать бутылку вина? Возможно, мой ровесник, подумал он бесстрашно.
Неужели люди считают его старым? Очень может быть. Его первая жена Сью частенько сетовала на то, что он старым родился. Что ж, шестьдесят — это человеку на роду написано, и до них-то надо еще дожить. Как однажды сказала Джорджи, подавшись в буддистки? «Причиной смерти является рождение».
Он глянул на свои золотые часы, подарок Эдварда Амадеуса на его двадцатиоднолетие. Еще две минуты, и она опоздает, но адвокаты и банкиры никогда не опаздывают. Как, вероятно, и шантажисты.
На улице буйствовал мистраль. Накидка швейцара в цилиндре, метавшегося от одного лимузина к другому, хлопала, как два бесполезных крыла. Хлынул ливень, и в этом молочном мареве исчезли люди и автомобили. И вдруг из него, словно человек, чудом уцелевший после схода лавины, вынырнула приземистая фигурка в чем-то бесформенном и в платке вокруг головы и шеи. На мгновение Брю с ужасом подумал, что женщина взвалила на себя труп ребенка, и лишь затем осознал, что это здоровенный мужской рюкзак.
Она поднялась по ступенькам, прошла через вращающиеся двери и остановилась. Женщина задерживала идущих следом, что ее не смущало, если, конечно, она отдавала себе в этом отчет. Она сняла очки с каплями дождя, вытащила конец платка из недр своего анорака, протерла стекла и снова водрузила на нос очки. Тут к ней обратился герр Шварц, и она в ответ коротко кивнула. Оба повернули головы в сторону Брю. Герр Шварц намеревался проводить ее к столику, но она отрицательно покачала головой. Переместив рюкзак на одно плечо, она направилась к нему между столиками, глядя прямо перед собой и игнорируя окружающих.
Никакого грима, ни грамма лишнего жира, отметил про себя Брю, вставая ей навстречу. Уверенные плавные движения маленького самодостаточного тела в безвкусной оболочке. Вид несколько марсианский, как, впрочем, у большинства современных женщин. Круглые очки без оправы ловят блики канделябров. Частоту моргания не определишь. Кожа ребенка. Лет на тридцать моложе меня и на фут ниже, но шантажисты встречаются всех размеров и молодеют день ото дня. Лицо мальчика-певчего под стать голосу.
Сообщника не видать. Темно-синие джинсы, армейские ботинки. Портативная красота в камуфляже. Жесткая, но уязвимая; упорно, но без особого успеха прячет свою женственность. Вторая Джорджи.
— Фрау Рихтер? Прекрасно. Я Томми Брю. Что вам заказать?
Ладонь такая маленькая, что он инстинктивно ослабил рукопожатие.
— Вода у них здесь есть? — Она сердито посмотрела на него сквозь очки.
— Разумеется. — Он жестом подозвал официанта. — Вы добирались сюда пешком?
— На велосипеде. Без газа, пожалуйста. И без лимона. Комнатной температуры.
#Усевшись напротив него, как на кожаном троне, — спина прямая, руки на подлокотниках, колени сведены вместе, рюкзак в ногах, — она первым делом его изучила: сначала руки, золотые часы, туфли, потом глаза, вскользь. Кажется, не увидела ничего такого, что ее удивило бы. Брю, в свою очередь, тоже подверг ее инспекционному осмотру, пусть и не столь откровенному: воду она пила, «как учили», с прижатым локотком; среди окружающей роскоши, которую явно не одобряла, держалась уверенно; особа, скрывающая свою породу; завуалированный стилист.
Она сняла платок, обнаружив под ним шерстяной берет. На бровь упала прямая золотистая прядь. Она убрала ее на место, прежде чем сделать глоток, и продолжила изучать своего визави. Ее серо-зеленые глаза, увеличенные стеклами, смотрели на него без стеснения. Медово-крапчатая, вспомнилось ему выражение. Откуда? Наверняка из какого-нибудь романа, всегда лежавшего у Митци на прикроватной тумбочке. Маленькая высокая грудь, нарочито не подчеркнутая.