У турникета образовались две очереди, и дежурная предупредила, что проведет пассажиров она одна, а самолеты разные, поэтому очереди просит не путать. Так они и вышли на летное поле, держась рядом, но не смешиваясь.
Курнашову, стоявшему на вышке командно-диспетчерского пункта, это было хорошо видно.
— Первый! — услышал он голос Савельева. — Я — Второй. Подтверждение получено.
— По моему сигналу приступайте, — распорядился Курнашов. — Конец связи!
Что произошло — Белкин так и не понял! Они были в каких-нибудь двух метрах от трапа самолета, когда Дорис куда-то исчезла, а его подхватили под руки и повели к подъехавшей машине. Он успел только заметить, что девушек-туристок уже нет, рюкзаки и удочки парней брошены на землю, из ближнего лесочка, глухо урча моторами, подъезжают автомашины, и парни усаживают в них Спицына, Стаса, девочку и женщин. Видел он, как Черный выхватил пистолет, парень в клетчатой рубахе перехватил его руку и поднял вверх, Черный успел нажать на курок, но вместо выстрела раздался только сухой щелчок. Парень усмехнулся, сказал Черному почти ласково: «Эх ты, дурачок!» — и, легко разжав кулак Черного, отобрал пистолет.
Больше Белкину разглядеть ничего не удалось, да и увидел бы он только, как одна за другой покидают летное поле машины с задержанными.
Когда скрылась из виду последняя, подполковник Курнашов взглянул на часы. Операция по задержанию длилась ровно полторы минуты.
Белкин еще не пришел в себя и с трудом сознавал, где он и что с ним происходит. На все вопросы следователя, помня наставления Гартмана, тупо повторял одно и то же — летели на свадьбу.
— На свадьбу так на свадьбу! — согласился следователь, нажал кнопку звонка и сказал вошедшему прапорщику: — Пригласите лейтенанта Шейко.
Когда открылась дверь, Белкин поднял голову и увидел стоящую на пороге Дорис.
— Знакомьтесь! — чуть заметно усмехнулся следователь. — Мария Игнатьевна Шейко. Она же — Дорис Штерн!
Странное дело, но Белкин даже не удивился. Он обрадовался! Рассказать обо всем он готов был сразу же, как только оказался перед этим столом. Удерживало его лишь сознание того, что его показания прочтут остальные и будет понятно, что он не продержался и часа, выложив все, что знал. Теперь же у него есть оправдание — им все известно без него! И Белкин заговорил. Быстро, захлебываясь, боясь, что его перебьют, не дадут рассказать всего и сделают это за него другие.
В камере следственного изолятора стояла тишина. Она давила на уши, как перегрузки при наборе высоты. А за решеткой окна синело небо. То самое небо, из-за которого Спицын потерял семью и свободу. Скоро его вызовут на первый допрос. Что он скажет следователю? Как мальчишка, поддался уговорам Гартмана? Соблазнился славой, которую тот ему посулил? Хотел доказать всему миру, какой он летчик? Скорпион, попадая в круг из горящих углей, убивает себя. Гартман отравил ему душу и уполз, улизнул от расплаты. А он здесь!
Солнце пробивалось сквозь начинающие зеленеть ветви, огня на свету видно не было, и только по тому, как сначала чернели, а потом рассыпались и становились серыми бумажные листы, можно было догадаться, что костер горит.
Гартман сжигал свой «капитал». То, что хранил в тайне от всех, боясь передать друзьям из «фирмы» даже через верные руки. Теперь все это стало ненужным. Трусость и предательство не прощают.
Последние бумаги догорели. Гартман поворошил пепел и посмотрел на часы.
Сейчас самолет должен взлететь! Он поднял голову, словно надеялся разглядеть его в небе, и увидел, что по тропинке к нему идут два незнакомых человека. Гартман поднялся, отряхнул с ладоней комочки земли и медленно пошел им навстречу.
Он все понял: самолет не взлетит. «Свадьба» отменяется.
КТО ВЫ, ДЖОРДЖ КОЛЛИНЗ?
В Москве шел снег. Его ждали давно, осень была затяжная, слякотная, подморозило только в декабре, но снега не было, иногда лишь сыпала мелкая крупка, и деревья на бульварах стояли черные, стекленея голыми ветками, схваченными морозом.
Потом, в первых уже числах января, будто прорвало — снег не переставая шел вот уже с неделю, и ранним утром люди пробирались к станциям метро, к автобусным и троллейбусным остановкам по узеньким тропинкам.
В такое вот заснеженное утро вышел из дверей своей квартиры Георгий Константинович Колесников.