Нужно сказать Валерию. Маша это прекрасно понимала. Он отец, должен знать. Вариации реакции будущего отца могут быть совершенно разные, но он как бы тоже участвовал в процессе создания нового человека, и тоже несет ответственность. Конечно, обиженная её часть, более эмоциональная и менее рациональная, буквально кричала, что Донскому нельзя говорить, что он не достоин, но это была совсем уже детская реакция. Хлопнуть дверью и уйти в никуда, решив всё и за своего ребенка, и за Лера, не слишком умный поступок. Гордость гордостью, но разум никто не отменял. Есть вероятность, что Лер примет дитя и станет неплохим отцом, пусть даже для неё навсегда и останется бывшим, причинившим ей боль. Или хотя бы поможет финансово. Это в книгах героини уходят от любимого мужчины для того, чтобы родить в тайне ему ребенка, а то и двух, а то и трех, при этом гордо отказывается от любой помощи. Проблема в том, что в реальной жизни многое решают деньги. Воронцова слишком долго сама тянула и себя, и сестру, и мать, параллельно разбираясь с долгами, поэтому прекрасно знала цену деньгам. Кружки, образование, репетиторы, путешествия, развивающие мероприятия, красивая одежда и качественные игрушки, всё это стоит денег и не малых.
Воронцова с тоской посмотрела на смартфон. Маша не хотела ему звонить. Внутри всё бастовало от неприятия её решения поставить Лера в известность, но она должна была это сделать. В первую очередь ради ребенка. Должна отбросить обиду и уязвлённое эго в сторону и пойти на контакт, а Лер пусть сам решает со свалившейся так внезапно информацией. Пусть решает хочет ли быть отцом или донором биоматериала.
Непослушными пальцами девушка нашла в списке его номер и нажала набор. Почти сразу Донской ответил ей.
— Алло, Валерий, нам нужно поговорить. Срочно. У меня есть важная информация… Нет, нужно встретиться лично. Давай в ресторане «Магнолия» в семь.
Ну вот и всё. Она сделала выбор. Теперь выбор за Лером.
Глава 6
В ресторане Маша появилась чуть раньше Донского. Сидеть в квартире, которая воспринималась как западня, она не могла, а на работу не вернулась, так как работник из неё сегодня был аховый. Побродив по городу, Воронцова зашла в «Магнолию». Ресторан был неплохим, рассчитанный на посетителей со средним доходом, готовили здесь вкусно, а обстановка была уютной. Здесь они часто обедали и ужинали. Мария только сейчас поняла, почему Лер не появлялся с ней в заведениях высшего эшелона, не хотел, чтобы до невесты дошли слухи о любовнице. Как предусмотрительно.
По привычке она чуть было не заказала капучино, а потом вспомнила о своем новом состоянии, осеклась и заказала чай. Маша не знала, что ей можно, а что нельзя. Навредить ребенку не хотела, а поинтересоваться у врача не додумалась, слишком взбудоражена была свалившимися, словно снег на голову, новостями.
Ожидая появления Лера, Маша много думала, как именно сообщить ему новость, как преподать, но ничего толкового в голову не шло. Не находились подходящие слова, не сформировывались в связанные фразы. Вместо этого в голову лезли воспоминания, наполненные радостью и любовью, но теперь приносящие боль. Мария пила чай и придавалась меланхоличному настроению.
Появление Валерия почувствовала сразу. Странная закономерность, она всегда безошибочно находила его в толпе. Вот и сейчас стоило ему зайти, и Маша сразу же обнаружила его глазами, а потом наблюдала за его приближением к столику. Сразу стало понятно, что легкого разговора не получится, ибо настроен Лер был воинственно. Губы сурово поджаты, тело напряженно. Дыхание застряла где-то в горле от волнения. Трясущиеся руки девушка спрятала под стол, чтобы не показывать насколько сильно её смятение.
— Привет, — поздоровалась она с ним, когда Донской уселся на стоящий напротив неё стул.
— Виделись уже, — скупо напомнил Валерий, снимая солнцезащитные очки. Она надеялась в его глазах увидеть хотя бы тень привычной нежности, но зелёные омуты были холодны и безразличны. — Так что ты хотела?
Равнодушие, с которым он разговаривал с ней, отдавалось жгучей болью в сердце. Между ними пролегла целая пропасть отчужденности. Судя по всему, утреннее желание поговорить растворилось без следа. Мог хотя бы для приличия спросить как дела, но такие мелочи Лера, похоже, больше не волновали. Волновала ли Маша его как личность когда-либо?