— Это наш политрук товарищ Чэнь, — сказал сопровождавший его боец, — вот с ним тебе нужно говорить.
У Чжи подошел вплотную к политруку и шепотом сказал:
— Я прислан к вам из гоминдановского района, меня зовут У Чжи. Я коммунист.
Политрук крепко пожал руку У Чжи и с волнением сказал:
— Товарищ У Чжи, я понимаю, нелегко к нам добираться. Где это ты голову разбил? Пойдем со мной — переоденешься и перевяжешь рану.
В пещере было полутемно, и политрук, поддерживая У Чжи за локоть, повел его внутрь. За большой пещерой была еще одна, поменьше. Там стояли сколоченные из грубых досок скамейки, в углу горела сосновая лучина. Политрук помог У Чжи снять с плеча корзину и развесил у огня его мокрую одежду. Промыв рану на голове, он смазал ее какой-то черной мазью.
Измученный длительными переходами и постоянным напряжением, У Чжи был, наконец, среди своих. Тронутый теплым приемом, он отдыхал душой и телом. Хотя рана на голове не болела, он счел неудобным отказываться от искренней заботы и терпеливо ждал, пока политрук смажет рану. Он сидел у огня и наслаждался теплом.
— Политрук Чэнь, я прибыл сюда со специальным заданием. Помоги мне, пожалуйста, встретиться с командованием 4-й армии.
— Здесь сейчас никого нет, — после минутного молчания ответил политрук.
— А разве я не в советском районе?
— Нет, вокруг нас враги, это скорее партизанский район.
— Далеко отсюда до советского района?
— Далеко, до Лоуфанпина еще двести ли, не меньше.
У Чжи как будто окатили холодной водой. От изумления он не знал, что сказать. Подумать только: он так радовался, что достиг цели, а, оказывается, до нее еще целых двести ли! Он тяжело вздохнул и сказал:
— Ну что ж, двести так двести! Пусть мне для этого нужно будет забираться на небо, я все равно не отступлю и дойду до цели! Товарищ Чэнь, я этих мест не знаю. Может быть, вы дадите мне проводника?
Видимо, просьба У Чжи поставила политрука в затруднительное положение, он нахмурился и долго молчал, прежде чем ответить.
— Товарищ У Чжи, мне очень хотелось бы помочь тебе, и мы даже обязаны сделать это. Но дело в том, что сейчас здесь очень сложная обстановка: в этих местах орудует крупный отряд бандитов некоего Цинь Бяо, они базируются в Луцзяндуне. У нас уже были с ними стычки: они охотятся за разрозненными группами наших бойцов и доставляют нам много неприятностей. У нас здесь каждый боец на счету… Но дело даже не в этом. Допустим, мы пошлем с тобой нескольких бойцов… Но есть ли смысл? Тебе это в конечном счете все равно не поможет — нужно очень много людей, чтобы сделать путь безопасным. А у нас есть своя боевая задача, которую мы должны выполнить во что бы то ни стало…
— Ну, раз такое дело, — У Чжи поднялся со скамьи, — то вы просто покажите мне дорогу, и я пойду один.
— Нет, товарищ У Чжи, не торопись, мы что-нибудь придумаем, — тоном убедительной просьбы сказал политрук. — Ты ведь в крестьянской одежде, мы можем послать кого-нибудь вниз, в деревню, и попросить надежного человека немного проводить тебя. Ты пока отдохни, а завтра отправишься дальше, так будет надежнее!
«Вряд ли они быстро найдут подходящего человека, — размышлял У Чжи, — а если и найдут, то все равно на какой-то отрезок пути. Это дела не решит. Конечно, двести ли — путь немалый. Но я должен дойти!»
У Чжи сердечно поблагодарил политрука за заботу и заявил, что сейчас же отправляется в дальнейший путь. Политрук Чэнь уговаривал его остаться отдохнуть, но понимая, что уговоры не помогут, предложил хотя бы поесть перед дорогой. У Чжи торопливо съел две миски рису, надел свою полувысохшую одежду и распрощался.
Политрук пошел немного проводить У Чжи. Когда они дошли до перевала, он сказал:
— Видишь вот ту большую полузасохшую сосну внизу?