Он пожимает плечом и кладёт книжечку себе на колени, доставая ручку и так же согревая её над костром. Чернила отходят мгновенно. Огонь.
Билл смотрит, как Том выводит заглавными буквами: «КОГДА-ТО В ФЕВРАЛЕ 2007: МЫ С БИЛЛОМ ДОБЫЛИ ОРУЖИЕ И ПРОПИТАНИЕ». Билл запоздало реагирует на это и косится на блокнот, прищуриваясь.
— А что у тебя с датой? — Его брови уползают вверх, но это безразличие всё ещё сохраняется в его взгляде, как будто он больно умный или что-то в этом роде, как считает Том.
Том недовольно стонет.
— Не говори мне, что ещё январь.
Билл глотает и отводит взгляд. Он серьёзно. Билл откладывает обратно птичью ножку, которую готовит. Он не может больше утаивать это от него. Всё же это самый печальный факт из всего, что случилось.
— Слушай, Том… — Спокойно говорит он, пока его спутник продолжает писать с разочарованием на лице от того, что месяц ещё не закончился.
Наконец, Том поворачивается к нему, с любопытством глядя в глаза. Сама невинность.
Билл сливается по цвету со снегом, а с его губ слетают отчётливые слова:
— Сейчас не февраль, а август. Август 2010 года.
========== Глава 3. «Ни к чему разрушать прошлое. Оно уже позади» - John Cage. ==========
Том сидит в палатке уже несколько часов, не выходя оттуда. Билл решил дать ему побыть наедине с собой. Он и сам не знает, что делать. Спрашивает себя, с какой вероятностью Тому можно доверять, честен ли он с ним; что если он начнёт вспоминать, и всё окажется куда более странным, неприятным для того, чтобы принять и смириться. Ему не хочется терять Тома или лишний раз встряхивать его; ему начинает нравиться такое сопровождение.
Наконец, Билл заползает обратно в палатку, когда стало уже слишком холодно сидеть и думать у угасающего костра. Он принёс немного мяса для Тома и, как только он начинает шуршать, то замечает, как его приятель лежит, отвернувшись от него, и тихо всхлипывает под этот звук целлофанового пакета. Билл резко прекращает; Том притворяется, что спит. Но затем снова всхлипывает.
— Ты плачешь? — Мягко спрашивает Билл, стараясь, чтобы это не прозвучало так, словно он его дразнит. А почему бы ему и не поплакать? Он тоже человек.
Том мотает головой. Билл поспешно кладёт мясо в пакет и быстро оказывается рядом с Томом, беря его за локоть и разворачивая к себе. Глаза Тома опущены. По лицу бегут слёзы. Он выглядит точно как кукла, с этими тонкими, длинными, мокрыми ресницами, и слегка приоткрытым ртом, которым он хватал воздух.
Сердце Билла, которое он так надёжно обстраивал кирпичной стеной, которое старался полностью оградить — просто разбивается на части.
Он укладывается рядом и медленно притягивает Тома к себе, укладывая его голову себе на грудь и поглаживая по плечу сквозь куртку. Том не сопротивляется. У него просто нет права на это.
— Следи за своим носом. Мне не нужны замерзшие сопли на куртке, — бормочет Билл.
Том шмыгает носом так сильно, как только может, специально для Билла, и немного ухмыляется.
— А что такого, ты ведь сможешь потом всё соскрести, когда примёрзнет?
— Да, и затолкать тебе в рот, пока ты разговариваешь? Это и правда хорошая идея. Капай себе на здоровье, — они одновременно рассмеялись.
— Билл, — этим уже всё сказано. Том мастер внезапных и коротких высказываний.
— …я знаю, — спокойно отвечает Билл. — Тебе страшно?
Он чувствует, как Том кивает.
— Я бы тоже плакал. Но, Том… у тебя всё будет хорошо.
Том поднимает голову и нормально садится, глядя прямо в его карие глаза. Билл просто…
— Но, Билл, ты не поможешь. Не поможешь справиться с тем, как я напуган. Как это страшно, — он вздыхает и упирается подбородком на сложенные вместе колени, вытирая нос другой рукой.
Билл нахмуривается и дотягивается до головы Тома, чтобы натянуть шапку на его красные уши. Не говоря ни слова.
— Я знаю, что это не входит в твои обязанности, но… ты только хуже делаешь, –Том прячет свои волосы под шапку, и в этот момент их ладони соприкасаются.
Билл хмурит брови под стать изогнутым губам. Теперь он не сдерживает своего недовольства.
— Том, но я понятия не имею, почему ты думал, что был 2007. Или февраль. Это пугает меня, — признаётся Билл. Он заставляет Тома лечь обратно, нажимая ему на грудь до тех пор, пока тот не опустится на спину. Билл укладывается на его живот и смотрит снизу вверх.
Том закатывает глаза.
— Знаешь, дело даже не только в этом. Есть куда более пугающие вещи, чем не знать, какой сейчас год.
Билл начинает покусывать ноготь на большом пальце. Для них есть только один способ выбраться, с тех пор, как он потерял свой армейский ножик, и, да, он охренеть, как нервничает. И думает.
— Ладно… Том. Я знаю наверняка лишь то, что должен поставить тебя в известность: весны не будет. Вообще.
Том раздражённо отмахивается.
— Билл! Я это понял, когда ты мне сказал, что сейчас август. Почему ты не можешь просто рассказать, что случилось? — Глаза Тома наполняются слезами. Они обычно такие тёмные и сонные, но сейчас… Билл даже не знает, как описать.
Нет, не знает.
— Ну… неизвестно точно, что произошло. Это было внезапно. Я не собираюсь рассуждать с тобой и дальше на эту тему. Разве это приведёт к чему-то хорошему?
— Это ведь была не война? Или грёбанная ядерная бомба? Почему нельзя рассмотреть такие простые варианты?
Билл тихо стонет.
— Насколько мне известно, всё было не так просто, хотя это странное слово для такого. Не было ничего, что бы по логике привело к тому, что мы имеем. Но, как я сказал… кто знает, — он закусывает губу. Достаточно будет. С Билла.
— Можешь назвать дату, когда это произошло? Чёрт возьми, было это в январе 2007 года или нет?
Билл качает головой, смотря вниз.
Том не знает, значит ли это, что не в 2007, или что он не расскажет. Всё, что он знает, он только что получил.
— Я могу рассказать тебе другие вещи, Том. Более радостные. И ты тоже расскажешь, хорошо? — Билл усаживается и, наконец, достаёт черный носовой платок, встряхивая его. В углу золотыми нитками вышито «ВК». Он отдаёт его Тому. Вроде презента за то, что он ему не рассказывает. Пусть возьмёт себе вместо этого. Том берёт его, он возьмёт всё что угодно, и громко сморкается, заставляя Билла смеяться.
Том поворачивается, встречаясь с Биллом лицом к лицу. Ему редко доводилось это сделать (они слишком много времени проводят в дороге), и, когда это случилось, то у него буквально перехватило дыхание. Но он хорошо это прячет.
— Ладно, скажи мне, как долго ты… бродил тут.
Билл улыбается. Вопрос с подвохом. Он тоже ложится рядом.
— А я и не бродил, знаешь… но прошло около пары лет, как-то так.
Том задумчиво кивает, и один уголок его рта приподнимается в ухмылке.
— Это поэтому из тебя вышла такая стерва?
Билл усмехается.
— О, давай не будем открывать Ящик Пандоры, — Том удивлён тому, как спокойно реагирует Билл.
— А знаешь, почему я такая стерва? — Задаёт Билл вопрос. Риторический.
Том фыркает и машет рукой, будто ему уже не так и интересно знать ответ. Билл всматривается в нависающий полоток палатки, думая, что там живой паук, но это всего лишь пушинка. Что-то такое.
— Со мной были ещё люди. Два человека.
— Да?
— Да. Девушка на пару лет младше и парень постарше. В смысле, они тоже сначала были поодиночке. Уже сто лет прошло. Я не хожу в компании уже, наверное, года полтора, — он потирает пальцами переносицу. Слышит, как Том подбирается ближе.
— Почему нет?
Вопрос тут же вызывает у Билла дрожь во всём теле.
— Ну, сначала была та девушка. Мы встретились довольно скоро. Ходили вместе, может, около шести месяцев. Месяце на четвёртом она поняла, что беременна, — он поворачивается к Тому и строго добавляет. — Не от меня. Ещё до этого.
Том молча смотрит на него, увлечённый рассказом.
— Мы отлично сдружились, но у нас не было пищи, как и здесь. Я старался отдавать ей всё, что смогу добыть, и буквально сам голодал. Но она была просто кожа да кости. Ни она, ни ребёнок не получали всего необходимого. Я не знаю. У неё начались преждевременные роды, — он останавливается на секунду, глядя на Тома. Замечает его обгрызенные ногти.