Говоришь, «он никого не жалеет»? А ты?
— Маш, можно я?.. Спасибо. Значит, сударыня, я вам объясню ситуацию. Мария у нас опытный сотрудник, но ее официальный статус обязывает говорить казенно. А я тут вроде мебели, поэтому могу по-простому. Дело в том, что при всем сочувствии — а мы сочувствуем — тянуть время не в нашей власти.
— Мы правда сочувствуем, — ввернула Маша.
— Единственная проволочка, которую мы можем себе позволить, это создание ответчику невыносимых условий жизни.
Зарецкая сделала большие глаза.
— Да, звучит сурово. Это то, что могла давно сделать ФСО с помощью местных коммунальщиков. Кстати, имела право, но решила не портить себе имидж. А мы — инквизиция, нас никто не ждет и никто не любит. Докладываю. Мы сегодня отключим вам воду и электричество. Будете заказывать воду в баллонах, но мы поставим заглушку в канализацию, так что мыться и все остальное станет проблематично. Сейчас лето, вы не замерзнете и при известном упорстве продержитесь… Ну, обычный горожанин без опыта жизни на природе устает от всего этого через неделю. Вас хватит на две. Да хотя бы и больше, все равно через две недели мы получим разрешение на инфразвуковую пушку, и вы убежите на улицу в панике. Хотите пройти через все это? А чего ради?
— Но пресса…
— Когда мы вошли в дом, прессу как ветром сдуло, и скорее всего вы ее видели в последний раз. У вас к вечеру сядут все аккумуляторы, и с этого момента ваша правозащитная деятельность станет технически невозможна. Останетесь без связи, понимаете? Вообще без связи, без интернета, в полном информационном вакууме. И не сможете дать журналистам ни одной новости. Хотя, конечно, есть вариант устроить из жизни без воды и света реалити-шоу «Униженная и оскорбленная». Это их позабавит какое-то время.
— Вот зачем ты так сказал? — спросила Маша.
— Идею подбросил? Да не жалко.
— Нет, про униженную. Какая она униженная? Она вон какая гордая. Одна против всех.
— Спасибо… — Зарецкая вдруг рассмеялась. — Чуть не ляпнула: «Спасибо тебе, добрая девочка». Извини.
— Да нормально, забыли.
— Ты, Мария, что-то расслабилась, — сказал Кречет строго. — Это ответчик, ты его выселяешь. Кстати, Валентина, обратите внимание, мы не сделали ни глотка чая и пирожные от вашего спонсора даже пальцем не тронули… Мы судебные приставы. Мы на службе. И мы добрые, но не добренькие. Вот прошлой ночью на кладбище…
Кречет не успел рассказать, какой ад устроили ночью его подчиненные и как некий ответчик ответил-таки за свои прегрешения.
Он всегда считал, что выражение «человек позеленел» — просто фигура речи. Сейчас у него на глазах зеленела Зарецкая. Широко раскрытыми глазами она уставилась в стену.
Через секунду Кречет сам чуть не посинел, забыв, как люди дышат.
Новостную ленту венчал сногсшибательный заголовок со значком молнии.
«У ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ — ЛЮБОВНИЦА И ГЛИСТЫ!»
Под ним были фото Зарецкой, домовладения номер пятнадцать, ну и Президента, разумеется.
Потом Кречет почувствовал, как его где-то в районе уха сверлят взглядом. Натурально сверлят, очень больно.
— Вызывайте машину, — процедила Зарецкая.
На улице Кречет старательно глядел мимо Маши, несмотря даже на то, что опять затемнил очки до упора.
Бежать с ними вместе Зарецкая была согласна только в наручниках. «Потому что я ведь обещала выцарапать кому-то глаза?» С трудом Маша убедила ее, что в запасе минут пятнадцать максимум, пока вся репортерская орава не примчится обратно, и надо сматывать удочки быстро. А за вещами можно потом кого-нибудь прислать. И такси сейчас — не вариант. Кречет временно утратил свойственную ему остроту мысли, и тогда Маша додумалась попросить машину для спешной эвакуации Зарецкой у ФСО. Ей ответили, что и так уже едут.
А Кречет снова был самым несчастным человеком на свете и едва переставлял ноги.
— Как ты это сделал? — спросила Маша.
— Само получилось. У меня в последние дни все само получается. Талант, наверное, проснулся.
— И что теперь будет?
— Выгонят меня. В России талантливых не ценят, вон хоть Зарецкую спроси.
— А если серьезно?
— Испугаются и выгонят, — убежденно сказал Кречет.
Он подумал, что ответчица сваляла дурака, просто от неожиданности. Ей надо бы остаться и рассказать журналистам о гнусной провокации судебных приставов, уникальных негодяев, еще хуже Президента. Тот никого не жалеет, а эти его самого не пожалели — очевидно, процесс деградации власти, запущенный понятно кем, достиг апогея и апофеоза… Но сейчас примчится ФСО, которой сегодня плевать на имидж и приличия. Стоит Зарецкой заартачиться, ее вынесут из особняка, как мебель, руками. И вывезут за территорию в багажнике.