Остальные, хоть и не разделяли полностью его оптимизм, в принципе, тоже соглашались, что сумеют договориться с местным населением. Вот только что-то в поведении Романа Пройдисвита не нравилось Валере, что-то тот явно не договаривал. Перехватив случайно взгляд Сикорского, который тот исподтишка кинул на Пройдисвита, Валера понял, что Стасу тоже что-то не нравится в молодом инженере. А участковый милиционер, одетый по форме, только снявший в пути фуражку и натянувший вместо нее теплую вязаную шапочку, похоже, ни о чем таком не думал. Он просто дремал, уткнувшись в поднятый воротник полушубка.
Даже рокот мотора не мог заглушить гул стремительно несущейся воды. И река, и окружающие ее горы, и отвесно спускающиеся прямо в воду скальные прижимы, под которыми чудились бездонные глубины — все было настолько величественно и мощно, что внушало невольный суеверный страх даже Валере Седых, с детства привыкшему к этим картинам, не говоря о тех, кто впервые попадал в эти места. Наверное, самые приземленные и прозаичные люди должны были чувствовать свою мелкость и ничтожность по сравнению с грандиозностью и дикостью местной природы. Казалось, что-то невидимое, но огромное и непостижимое нависает над этими безлюдными местами, напоминая человеку, как мало он значит посреди вечности.
Тоболях показался на высоком левом берегу ближе к полудню. Валера причалил катер к деревянным мосткам, обмотал цепь вокруг сваи и пристегнул ее замком. Предосторожность была излишняя, потому что похищения лодок, да и вообще случаев воровства тут не случалось, и цепь служила лишь для того, чтобы лодку не унесло течением. Сбросив полушубки, все четверо вышли из катера, Виноградов сменил вязаную шапочку на милицейскую фуражку, и по проложенной от берега дороге они стали подниматься к поселку. Пистолеты были спрятаны под одеждой, только у участкового кобура висела на виду.
Четверка мальчишек с карабинами на плечах вывернула из-за здания фермы совершенно неожиданно. У каждого из них на левой руке имелась простая красная повязка без каких-нибудь надписей или опознавательных знаков.
— Стойте! — скомандовал один из парней. — Кто вы такие?
Сикорский, назначенный руководителем делегации, хотел выйти вперед, но его опередил Пройдисвит, что-то быстро проговоривший по-якутски.
— Что ты ему сказал? — зло спросил его Стас.
— Что мы представители дирекции прииска и хотим встретиться с местным руководством, — ответил тот.
— Впредь при нас разговаривай с ними только по-русски, — жестко приказал Сикорский. — Мы должны все понимать. И чтобы в следующий раз не лез вперед, командую здесь я.
— Раз вы считаете себя начальником, я тоже попрошу вас соблюдать субординацию и не тыкать подчиненным! — высокомерно ответил Пройдисвит.
Сикорский удивленно хмыкнул и, отвернувшись от Пройдисвита, шепнул участковому:
— Давай, Вася, действуй!
Винокуров шумно выдохнул и создал на лице непрошибаемо-ментовское выражение.
— Участковый инспектор районного отдела внутренних дел лейтенант милиции Винокуров! — представился он и неожиданно, даже для Сикорского, никак не ожидавшего от лейтенанта такой прыти, попер буром. — А вы кто такие? Почему с оружием? Разрешение имеется?
Как ни странно, но его напор подействовал. Мальчишки растерялись, и один из них стал виновато оправдываться:
— Так мы это… мы из национальной гвардии, вот… у нас командир есть, нас назначили! Вот! — он зачем-то выставил вперед локоть с красной повязкой.
— Что еще за гвардия? — рявкнул, входя во вкус Винокуров, но тут же умолк, потому что из-за угла появился еще один паренек, чуть постарше первой четверки, но выглядевший гораздо уверенней. Он был одет во что-то наподобие натовского обмундирования и тоже имел карабин на плече.
— Национальная гвардия, народное вооруженное формирование национального округа Тоболях! — важно заявил он. — Создано по решению общего схода для защиты законных интересов коренного населения. Я его командир. И все лица, находящиеся на территории округа, должны подчиняться нашим требованиям!
Пройдисвит почему-то удивленно смотрел на парня, но молчал.
— А как насчет того, что на территории района я представляю государственную власть? — поправив на голове фуражку, ехидно спросил Винокуров и уточнил: — Власть Российского государства!