— По-русски говорить, гаденыш! — прикрикнул лейтенант и сильнее вдавил пистолет в голову, но, увидев, что «гвардейцы» складывают карабины на пол, ослабил нажим.
— Молодец, Вася! — спокойно, будто не произошло ничего особенного, похвалил его Сикорский. — Пузырь с меня! Но не стоило так рисковать, вдруг кто-нибудь пальнул бы с перепугу?
— Не пальнули ведь! — ухмыльнулся Винокуров. — Тоже, бля, наручники ему! А откуда они у меня?
— Ладно, все нормально! — согласился Стас. — Теперь надо делать ноги, и чем скорее, тем лучше.
— А с этими что? — спросил Валера, который все еще не мог опомниться от такой резкой смены декораций. — Они ведь тревогу поднимут, и сюда вся их шантрапа сразу сбежится!
— Расстрелять их к чертям собачьим! За нападение на представителей правопорядка! — воинственно заявил Винокуров, все еще держа пистолет у виска младшего Атласова. Тот нервно вздохнул, и лицо его стало белее бумаги.
— А что? — поддержал Стас игру. — Все равно ничего хорошего из них уже не выйдет. Только не здесь, а на берегу. Зачем в доме пачкать?
Перепуганные мальчишки жались друг к другу, как побитые щенки, один Володя пытался сохранить остатки достоинства. Валера пожалел их и сказал:
— Да ладно, мужики, не будьте такими кровожадными. Это ведь дети совсем.
— А если бы эти дети мне красоту лица пулей подпортили? — проворчал Сикорский, но смилостивился: — Что ты предлагаешь?
— Можно дойти с ними до катера, а там отпустить, — неуверенно ответил Седых.
— Не пойдет! — отрезал Стас. — На улице уже стемнело, разбегутся, не уследишь. Не будешь же их к себе привязывать…
— Во! Точно! Надо их связать, кляпы воткнуть и здесь оставить! — обрадовался лейтенант. — Веревку только найти…
— А ты сумеешь, чтобы надежно? — спросил Сикорский.
— Не боись, я в разведроте служил, нас специально учили. Сделаем в лучшем виде! — Участковый был горд своей смекалкой. — Ну-ка, все на пол мордой вниз и помалкивать!
В кладовке у Кривошапкина нашлась большая бобина крепкого капронового фала. Винокуров ловко спеленал всех пятерых, переходя от одного к другому. Сначала он связывал за спиной руки, потом ноги, а оставшимся концом веревки стягивал вместе руки с ногами, оставляя пленников лежать на животе. В завершение воткнул всем кляпы, сделанные из разорванной на куски простыни.
— Надеюсь, хозяин простит нам ущерб, — сказал он, удовлетворенно разглядывая дело своих рук. — А эти зверята теперь не вырвутся, пока кто-нибудь их не освободит!
Сикорский, подняв за волосы голову Володи, заглянул ему в глаза, сказал с угрозой:
— Если узнаю, что Егора Афанасьевича кто-то обидел или хотя бы посмотрел на него не так, я лично тебя из-под земли достану, понял, сучонок? — и, подхватив сразу два карабина, скомандовал: — Собираем оружие и ходу! Думаю, ждать Пройдисвита желания нет ни у кого?
Потом Валера Седых долго еще вспоминал, как они, таясь и озираясь, пробирались по темной улице Тоболяха к лодочному причалу, вполголоса отпугивая собак. Как он, ежеминутно рискуя вылететь на берег в полной темноте, медленно вел катер за поворот реки. Как, отойдя подальше от поселка, включил фару и в ее свете прошел на малой скорости против течения километров десять, пока не повалил неожиданно густой снег, ограничивший видимость до двух метров. Как пришлось ночевать, замерзая, на берегу и двигаться дальше только с рассветом, тараня поплывшую по реке шугу. И как тяжело вздохнул Иван Петрович Незванов, узнав об их приключениях…
Глава 7
Гуляйполе
В первой половине октября на реке встал лед. Он был еще недостаточно крепок, чтобы передвигаться по нему на автомобилях, и блатное руководство поселка Хатагай-Хая, который старатели после бегства Портнова немедленно перекрестили в Гуляйполе, пока только проверяло его на прочность, каждый день высылая на лед пешую разведку. Гонцы докладывали, что пешком передвигаться можно, но для техники покров еще недостаточно прочен. Зато на берегу подготовка к войне шла полным ходом. Наблюдая за происходящими в поселке событиями, Артем Бестужев убедился, что Хлуднев на самом деле готовится к осуществлению своих агрессивных планов. Постаравшись слиться с серой массой молчаливого большинства и не привлекать к себе лишнего внимания, Артем, как и многие другие старатели, неприкаянно бродил по поселку, безропотно выполнял любую порученную Хлудневым или другими блатными работу и наматывал на ус все увиденное.