Она написала ему, что все еще испытывает к нему самые лучшие чувства. Что она не злится на него за то, как он вел себя с ней. Что у них могло бы все получиться, если бы он не изменился так сильно. Но сейчас она уже была не в силах этого терпеть. Она писала, что нашла человека, который ее действительно любит, и она надеется, что сможет ответить ему тем же. Что у нас с ней все настолько серьезно, что она теперь не вернется ни за что обратно, даже если что-то не сложится в этой новой и странной для нее жизни. Она честно написала, что уезжает из города вместе со мной только чтобы не травмировать его и себя даже случайными встречами на КПП. Она надеется, что он сядет, подумает и откажется от каких-либо притязаний на нее. «Нам надо было расстаться еще тогда, когда я поняла, что ты остыл ко мне. Мне нельзя было оставаться с тобой после этого. Ты стал больше времени проводить на службе. Стал меньше времени уделять мне. То, как ты мог меня ударить, вниманием назвать сложно. Но я не виню тебя. Во многом может быть, виновата была я сама. Я хочу попробовать теперь жить по-другому. Не вспоминая того странного и страшного сна, в который превратилась наша жизнь за последний год. Прости и ты меня. И прощай. Анастасия». Я дочитал письмо, и она сложила его вчетверо.
- Когда мы будем уезжать, я хочу оставить его на КПП для него.
Я кивнул. Мы вышли к Василию и посмотрели, сколько еще бумаг ему заполнять. Не отвлекаясь, он сказал:
- Вы бы, чем слоняться, в дорогу бы готовились. Послезавтра рано утром мы выезжаем. Сегодня меня не будет ни вечером, ни ночью. Я думаю все сегодня успеть с заявками и поляной для коменданта. Завтра у меня будут все ваши дела личные, будет, что почитать в дороге.
Мы оставили его марать бумагу, а сами пошли на улицу просто немного походить по солнцу, прочувствовать весну, что уже собиралась переходить в лето. На улицах никого не было. Все либо были на работе, либо отсыпались после нее. Мы гуляли с Настей по дорожкам между домов и почти не говорили. Мне с ней и так было хорошо. А она… Она о чем-то думала важном и мне не хотелось отвлекать ее от мыслей. Пусть думает. Накануне она сделала шаг, поддавшись состоянию момента и усталости от прожитого. Теперь у нее появилось время, чтобы обдумать все еще раз. А я постараюсь и правда сделать так, чтобы она не была разочарована своим согласием. А дальше будь что будет. Мы были оба рады, что уедем. Мне просто уже надоел город и моя работа. А последние события показали, что в принципе тут ничего будет не изменить, не рискуя быть арестованным. Я надеялся, что там, работая вместе с Василием, у меня будет возможность что-то делать, не подвергаясь таким опасностям. Единственное, что меня расстраивало, это что мы и, правда покидаем берег и углубляемся в сугубо континентальный климат. А я любил воду. Но то, что со мной будет Настя, компенсировало с лихвой все возможные неудобства. Да и, наверное, там тоже есть озера, реки.
О чем думала она, я не знал. Иногда она тихо улыбалась мне и с готовностью отвечала на поцелуи. Иногда даже не с первого раза реагировала на мои вопросы, так увлекшись своими мыслями. Но это было не особенно важно. Мне было приятно с ней. Она тоже не чувствовала себя несчастной со мной. Может, не настолько счастливой, насколько ей хотелось. Но я не мешал ей думать о своем и просто гулял с ней по дорожкам, греясь на солнышке и вдыхая запах распустившихся в клумбах цветов.
Готовиться к отъезду мы начали на следующий день, когда получили из рук Василия предписания поступать в его распоряжение. Я с сожалением был вынужден устроить ревизию своим книгам. Все я бы все равно не утащил. Выбранные я обвязал бечевкой и спросил хочет ли Настя себе из оставшихся что-нибудь? Она не особо заинтересовалась тем, что я читал. И отобрала себе просто почитать в дорогу небольшую повесть, сомнительного содержания на мой личный взгляд. Но я не стал ей ничего навязывать. Потом, ближе к обеду, мы пошли в продуктовый и закупились тем, что сможет выдержать двухдневный переход в горячей машине. В основном это было мучное. От простого хлеба до сушек и пряников. Все было свежее, местного хлебозавода и кондитерской. Потратив немного денег, я купил нам большой двухлитровый термос. Пусть его не хватит на весь путь, но хотя бы в первый день у нас будет горячий сладкий чай. Потом я поехал и по специальному распоряжению коменданта получил на мех. дворе бензина. Полный бак и еще три канистры в придачу. Когда я поставил канистры в багажник и сел за руль, пришлось признать, что если мы захотим доехать живыми, придется ехать с опущенными стеклами. Запах был удушающим от канистр.