Я серьезно задумалась над предложением. Конечно, отказалась, но когда он повторил, я подумала, что он просто хочет, так сказать, чтобы я его за помощь отблагодарила. Почему-то стало странно горько и обидно. Но я не показывала вида… если ему уж так надо это, что ж… В конце концов, не самый противный человек. Он понял мои мысли, и немедленно мне сказал:
- Ты, наверное, неправильно подумала. Я ничего не хочу от тебя. Просто говорю, если устала, можешь отдохнуть, потом, как работа окончится, я тебя лично в гостиницу отвезу. А девчонок в городе и так навалом…
Я, конечно, поспешила его заверить, что ни о чем таком и не думала, просто я собираюсь поспешить на работу устроиться. Он кивнул, и замер, словно так и не решаясь мне что-то сказать. Странная была ситуация. Я, что бы не затягивать это состояние поднялась и, поблагодарив еще раз, собралась уходить, когда он попросил еще на минуту задержаться.
Я с удивлением села и тогда он, поднявшись, прошелся по кабинету. Вернулся на место и странно сказал:
- Видно так надо. Раз нас опять с тобой свела. Видно судьба.
- Вы о чем? - Спросила, недоумевая, я. Не то что бы я подумала, что он сумасшедший или что-то в этом роде, но разговоры о судьбе меня настораживали. Я сама о ней слишком часто думала.
- Я очень перед тобой виноват. - Сказал он, вертя в руках ручку. Я изумленно посмотрела на него абсолютно не понимая, куда это заносит парня. А он, отложив ручку в сторону, и просто сцепив пальцы, сказал: - Наверное, надо было бы радоваться, что ты не узнаешь меня и тихо избавиться от тебя. Отправить в комендатуру и больше никогда не увидеть. Но тут такое дело… Это не чувство вины. Это другое. Я к себе по-другому отношусь из-за того… Вся эта несвязанная речь заставила меня перебить его и сказать:
- Вы мне так помогли. О чем вы? Я, правда, вас не узнаю, если вы что-то мне сделали плохое, то забудьте. Я только хорошее помню. А плохое сама быстро забываю. - Я улыбнулась и попыталась заставить улыбнуться его, но не вышло. Тогда я сказала что думала: - Может вы меня с другой спутали? Усмехнувшись как-то горько, он сказал мне:
- Ты говорила, что с детдома… Что тебе всего четырнадцать лет. А Витька… он же дурак на всю голову был. Ему все равно кого трахать…
И тогда я вспомнила. Он изменился. Он очень сильно изменился. И даже не нашивки капитана его изменили. В глазах что-то стало другое. Лицо сильно похудело. Щетина эта.
Он больше ничего не говорил, просто потому что и не надо было ничего говорить. А я не могла сказать, задохнувшись воспоминаниями и ненавистью.
- Тварь! - Тихо вымолвила я, наверное, минуты три спустя. Повторила и, непонятно откуда силы взялись, замахнулась на него через стол. Хотела ударить, но вместо этого просто повалилась на столешницу, скидывая с нее какие-то предметы и бумаги. Он схватил мою руку и поднялся держа ее. Обошел стол взял вторую мою руку и, хотя я отчаянно пинала его, ему удалось усадить меня на стул обратно.
- Сиди! - Скомандовал он строго, и я словно обмякла под его командой. Все те ужасы, что мне пришлось пережить с этими уродами волной всплыли в памяти. И эта, уже казалось похороненная, память затопила меня так, что я даже видеть ничего не могла. А он только повторил: - Сидеть я сказал!
Видя, что я уже не пытаюсь подняться, это чудовище отошло от меня и, открыв дверь в коридор, сказал солдату:
- Ко мне никого. Ясно? Пусть ждут, если придут.
Он вернулся и встал надо мной, холодно рассматривая, как я захлебываюсь рыданиями и кулачками растираю слезы по щекам. Он долго ничего не говорил, давая мне выплакаться. Только когда я сначала тихо, а потом все громче начала спрашивать за что они так со мной там поступили, он ответил:
- Я не думаю что ты нас простишь даже сейчас или потом… Такое не прощается и наверное не имеет срока давности…
- За что?! - Упрямо повторила я навзрыд. - Вы хоть понимаете, что у меня после всего этого даже детей может не быть? Вы это понимаете?
- Не «Вы», а я. - Сказал офицер. - Остальные погибли. Тогда же летом. Через пару дней, после того как ты сбежала, Витька сказал надо убираться дальше. Мы и поперли по болотам и лесам. Но нарвались на патруль шрамов. Всех поймали, кроме меня. Их куда-то повезли, а я на дереве спрятался. Не нашли. Ночью спустился и пошел дальше уже один. Зная шрамов, могу тебя заверить, повесили их в ближайшей деревне.
- Жаль, что тебя не поймали. - Сказала я жестко. Я подняла на него зареванные глаза и спросила: - Ты этим на входе сказал, что бы не пускали никого… опять меня, как ты говоришь, трахать будешь да? И в хвост и в гриву, как твой Витя говорил забавляясь? Да?!
- Замолчи. - Тихо, но жестко сказал он.
И я замолчала. Нет, я не боялась, что он меня ударит или еще что-то. Просто… да не знаю я, что со мной было… Он сказал замолчать, я и замолчала. Может кто-то другой поймет меня, но объяснить это я не смогу.
Он опустился на корточки передо мной и сказал, заглядывая в заплаканное лицо:
- Просто… мы там, уже крест на себе поставили. Мертвыми считали себя. Не чужие так свои за побег казнят. Земля горела под ногами. И когда ты попалась Витьку, нам словно терять нечего стало. Никто же не хотел, кроме него сначала… Это он урод больной всех на побег подбил. А с тобой… Просто, когда он начал… ну, а мы все это видели… Не знаю, не объяснить. Словно крышу сняло… а ты еще не кричала, терпела… Витька вообще сказал, что тебе нравится. И что ты не девочка и прочее… В общем не знаю… я знаю что простить трудно такое… И не прошу. Но искупить-то могу? Правда? Скажи смогу? В любое время, что бы у тебя не случилось, просто найди меня. Я помогу. Я честно помогу…
Я ударила его наотмашь. С плеча. Меня никто никогда не учил так бить. Резкая боль пронзила мне кисть, кажется до самого локтя. Офицер опрокинулся на ковер и поднялся не сразу. Словно он лежал и обдумывал, что делать дальше. Наконец он поднялся, потирая скулу, и сказал:
- Сильный удар…
Он произнес это с таким изумлением и уважением, что я невольно даже всхлипывать перестала, думая, что бы ему ответить. Но ничего не придумав, я снова уткнулась в ладони и заревела пуще прежнего. Человек, который меня накормил, напоил, помог не потерять гостиницу, даже, кажется, устроил на работу… оказался одним из тех подонков, что уродовали меня там, в лесу, в нескольких километрах от моего погибшего детдома. Я даже не знала что сказать. Зато знал он.
- Я когда в отряде тебя увидел, ты все с Камилычем общалась да с Артемом, перепугался страшно. Думал, узнаешь меня, а Артем или Василий, не долго думая, повесят. Или пристрелит Артем. Он и сейчас спокойно это сделает. Так что хочешь отомстить, зайди к нему укажи на меня… А тогда страшно было жутко. Я везде тебя сторонился. И только когда, уже уходили с лагеря, я сзади тебя все время бежал. Когда ты упала, это я тебя поднимал. Только ты не дала, вырвалась. Я постоял немного рядом. И только когда замыкающих увидел, оставил тебя. Я все никак не знал до этого, как подойти к тебе прощение выпросить. А тут думал спасу тебя и ты меня простишь. Но не спас. Сам задохся уже к тому времени. Не смог бы на руках тебя вынести. За это тоже стыдно…
Я покачала головой, но ничего не сказала тогда. Стыдно ему. Как меня насиловать за компанию так не стыдно… Урод, одним словом, думала я тогда.
В это время дверь без стука распахнулась, и в кабинет стремительно вошел Артем.
- Собирайся, Петь, тебя Катя и Альберт ждут. Они проверили оборудование надо ехать здание подбирать. Это кто? - Он увидел меня и обрадовано улыбнулся, но улыбка сразу сползла. Мои слезы он ведь тоже увидел.
- Что случилось? - Спросил он у меня, но я только головой помотала. Тогда он повторил свой вопрос этому подонку. Но и он промолчал. Я из любопытства посмотрела на него и увидела картину надолго запомнившуюся мне. Внимательный и изумленный Артем рассматривает напряженное и готовое ко всему лицо этого Петра. Я поглядела в стальные глаза моего мучителя и поняла, что он ни грамма не боится. Что ему все равно. Скажу я сейчас правду, или промолчу. Повесят ли его сегодня или он будет дальше жить. Я видела даже вызов в его глазах Артему. Мол, не скажу и все. Они долго играли в гляделки и, наконец, Петр отвел взгляд.