— Не помню, чтобы Рокотов повышал на кого-то голос, — задумчиво произнёс Эд и посмотрел на меня. — Похоже, наши волки окончательно решили все свои дела и теперь пытаются разобраться, что случилось с малой гостиной, — усмехнулся он, прислушиваясь к весьма красочным эпитетам, донёсшимся до нас.
— Но ведь Громов должен был прийти вечером, — я перевёл взгляд на часы и едва не присвистнул. Прошло уже четыре часа, с того момента, как мы с Эдом начали заниматься накопителем для Романа. — Ничего себе.
— Время внутри Тёмной вуали идёт иначе, — Эдуард правильно понял мой удивлённый взгляд. — Иди к остальным. Я передам наш подарок Гаранину и присоединюсь к вам, — и он сел за стол, взяв в руки ручку.
— Ага, привет ему передавай, — рассеянно проговорил я, даже не задав себе вопрос, а каким образом он встретится с Гараниным, если тот, скорее всего, сейчас в Москве. Вот именно сейчас мне было не до этого. Выйдя из библиотеки, я с опаской направился в сторону гостиной.
— То есть, Андрей Николаевич, ты не подумал, когда отправлял на это задание нестабильного мага воздуха с эмоциональной привязанностью к этому мальчишке? — до меня донёсся голос Андрея, больше всего напоминающий рык.
Осторожно выглянув из-за угла, я увидел, что в центре почти восстановленной гостиной стояли все наши няньки во главе с Рокотовым. Они проигнорировали немногочисленные кресла и стулья, стоявшие как придётся. Лица у всех были суровые, и почти все, кроме самого Рокотова, сложили руки на груди. Иван же стоял, слегка расставив ноги и заложив руки за спину.
Егор сидел на коротком диване возле стены и отрешённо смотрел перед собой. Ванда, забилась в угол кресла, закрыв лицо руками. Громов же стоял в центре кружка, образованного «волками», глядя на вышедшего вперёд Андрея.
— Я не знал! — судя по всему, начальник Службы Безопасности в который раз пытался объясниться, но его никто не хотел слушать.
— Мог бы спросить или дать чёткое задание: вступить в контакт с Гараниным. Тогда мы бы избежали всего этого, — Бобров обвёл рукой гостиную, а потом бросил на столик газету с нашумевшей статьёй. — Ты хоть понимаешь, Громов, почему мы запрещали тебе и твоему отделу привлекать Ванду с Дмитрием к сомнительным операциям? Почему мы даже из дома их не выпускали, создавая условия подобные тем, что были в школе? Потому что они нестабильны! — повысил он голос, сложив на груди руки.
— А вот об этом уже вы могли меня предупредить! — Громов сжал губы, но Андрей проигнорировал его выпад и продолжил говорить.
— Самое страшное для мага воздуха — потерять контроль в семнадцать лет, когда от полного сформирования источника остаётся несколько малюсеньких шажков. И что бы ни говорили о себе огневики, но самым опасным и разрушительным даром является как раз воздух! И теперь всё, над чем я работал последние полтора года, пошло коту в задницу. И из-за чего? Из-за какого-то мальчишки! — И он указал на темноволосый Гаранинский затылок, видневшийся на фотографии.
— Он глава Гильдии убийц, а не мальчишка! — процедил Андрей Николаевич.
— Да хоть охранник, который сбежал с нашей Вандой в разгар вечеринки, — парировал Андрей раздражённо. — Меня мало волнует, кем он является на самом деле.
— Андрей Олегович, уймись. Хватит на меня давить, — Громов внезапно успокоился и теперь говорил холодно и безэмоционально. — Я ещё раз повторяю, что не имел ни малейшего понятия обо всём этом. Человека, составившего неверную ориентировку, я уволил…
— И вы думаете, что нам от этого стало легче? — подал голос Залман. — Ладно, допустим, всё, что произошло — это нелепая случайность и недоразумение. Но почему вы не согласовали план хотя бы с Эдуардом, если никого из нас не было в поместье в этот момент?
— Я согласовал, — снова довольно резко ответил Громов.
Я в это время тихо прокрался к Егору и, потеснив его, примостился рядом и решил заполнить возникшую паузу.
— Вы ему тоже не сказали, что речь идёт о Гаранине, а по вашей ориентировке Эдуард этого не понял, — сказав это, я попытался вжаться в спинку дивана, потому что в мою сторону повернулся не только Громов, но и все наши няньки.
— Эдуард не мог узнать Гаранина даже по нормальной ориентировке, — в голос Громова вернулось раздражение. Да, ненадолго Андрею Николаевичу удалось взять себя в руки. — Они незнакомы, так что имя ни на что бы не повлияло.
— Эм, как бы сказать, — я замялся, а потом выпалил. — Эдуарду на самом деле известно о Романе больше, чем всем нам вместе взятым. И Гаранин его, можно сказать, знает, но под другим именем.
— Просто замечательно, — процедил Громов и на секунду прикрыл глаза. — Что это вообще за формулировка «можно сказать, знает»? Так они знакомы или нет? — В ответ я только неопределённо пожал плечами. — Так, ладно, я ещё должен что-то знать, чтобы больше таких неожиданных случайностей не возникло?