— Беги! Быстро! Сумеешь спрятаться, тебя не будут преследовать, — рявкнул Эдуард и бросил ей кольцо. Она схватила его автоматически, не соображая, что делает. — Это артефакт Семьи. Может быть, он сможет немного утихомирить твоего ребёнка, — добавил он хмуро.
И тут до Марии дошло, что он ей говорит. Так быстро, как позволял ей живот, она вскочила и бросилась к двери, прижимая к груди перстень.
Эдуард сдержал слово и не искал её. Но в тот же вечер, напившись в хлам, он схватил своего лучшего друга Гаранина и потащил его в самый отвратительный портовый бордель, какой только мог найти.
Закончилось это похождение оживлением в виварии в теле волка под испуганным взглядом мальчишки, оказавшемся его далёким потомком.
Я молчал довольно долго, после того как Эдуард закончил говорить. Наконец, когда молчание стало уже давить, тихо произнёс:
— Если бы ты её убил, то Ромка вообще бы не родился.
— Потрясающая дедукция, — Эд усмехнулся. — Не родиться или сдохнуть в итоге, возможно, мучительной смертью — это не одно и то же, знаешь ли. Так что я виноват перед Романом. И в виде Гвэйна я, как мог, пытался облегчить его состояние. Это кроме того, что он является потомком Олега. Конечно, то, что делает с ним Ванда, это… — ну, я так и понял, что Ромка тебе чем-то дружка Гаранина напоминает. А тут, получается, вообще комбо. М-да, с таким главой Эдуарду будет сложно сдержать данное самому себе обещание стереть Гильдии с лица земли. Сам того не подозревая, Рома спас эти странные образования одним своим существованием.
— А перстень помог? — спросил я, прикидывая, как можно помочь Ромке хотя бы контролировать себя.
— Понятия не имею, — Эдуард снова отвернулся к окну. — Но, судя по тому, что Роман всё-таки родился, можно сделать вывод, что хотя бы частично, но помог. Иначе бы девчонку с её отпрыском вычислили и доделали то, что я не смог сделать.
За дверью послышалась какая-то возня, и мы вместе с Эдуардом повернулись на звук. Похоже, Ванда и Егор далеко не ушли и ждали меня в коридоре.
— Да пропустите же меня! — дверь приоткрылась, и до нас донёсся возмущённый вопль. — Я этого просто так не оставлю! Это совершенно возмутительно!
— Пётр Валерьянович, туда нельзя! — послышался голос Ванды. Судя по придыханию, она что есть сил пыталась сдержать мужчину, готового ворваться в библиотеку. — И не надо в меня тыкать этим журналом!
— Господин Савин, в библиотеке идёт совещание… — пропыхтел Егор.
— Вот когда они мне скажут, почему так со мной поступили, пускай продолжают совещаться!
— Что за… — Договорить Эдуард не успел.
Дверь распахнулась, и в библиотеку влетел весьма импозантный мужчина. Он был одет в короткое пальто, через плечо был перекинут огромный шарф в чёрно-белую полоску. В одной руке он держал глянцевый журнал, а в другой у него был зажат веер. Веер, кстати, был погнут. Наверное, он бил им Ванду по голове, чтобы прорваться сюда.
Вообще, у самого модного и известного модельера Петра Савина был пропуск в поместье. Но не удивлюсь, если бы он сумел прорваться сюда и без допуска, учитывая состояние, в котором он находился.
— Пётр Валерьянович, что вы себе позволяете? — Эд нахмурился, сложив руки на груди.
— Что я себе позволяю? — Савин заломил руки. — Если вы решили сменить модельный дом и выкинуть меня из своей жизни, то почему не сказали мне об этом в лицо? Почему не снизошли до того, чтобы написать записку на жалком клочке туалетной бумаги, что Савин вас разочаровал и вы больше не хотите, чтобы он вас одевал? — вопя это, модельер наступал на нас. Переглянувшись с Эдом, мы попятились. Я так вообще малодушно спрятался у Эдуарда за спиной и теперь выглядывал у него из-за плеча, готовый в любой момент спрятаться получше.
— С чего вы взяли, что мы хотим отказаться от ваших услуг? — попытался достучаться до разума модельера Эд. Он так же, как и я, совершенно не понимал, как можно успокоить его, не прибегая к насилию. Не связывать же, в самом деле. — Меня лично вполне устраивают…
— Да? А как тогда расценивать эту пощёчину? Ваша девочка появилась на известном фестивале не в той одежде, что я шил для неё, выбирая каждую нитку лично! Нет! Она появилась там в каком-то чудовищном плаще криворукого портняжки! Я бы ещё понял, если бы меня заменили на гения, превзошедшего меня! Я бы посыпал голову пеплом и ушёл, чтобы добиться совершенства! Но вот это, — и он ткнул Эду под нос фотографией в журнале.
Что я могу сказать, фотографы журнала сделали почти невозможное и улучшили фото, появившееся в газете. Ромку здесь по-прежнему могли узнать только те, кто его близко знал, зато на его куртке, в которую куталась Ванда, было видно каждую заклёпку.