Матис тряхнул головой, видимо, выражая своё несогласие, потом переступил с ноги на ногу, оттолкнув меня крупом, засунул морду в ведро с водой и начал шумно пить.
— Вы что такое творите? — возмущённый голос Лены заставил нас вместе с Матисом посмотреть на неё. — Матис, у тебя налита вода для питья, вот же она, отличного качества, между прочим, многие люди такую не пьют, а ты что делаешь? И почему ты не остановил эту свинью, которая только прикидывается приличным конём? — этот вопрос был адресован уже мне.
— Да как же я его остановлю? — я развёл руками, в то время пока Матис быстро допивал воду из ведра, забавно хрюкая. Не знаю, как у кого, а у меня эти звуки ассоциировались именно с хрюканьем.
В итоге мне пришлось снова идти за водой под недовольное сопение нашего с конём тренера.
В момент чистки я измазался в воде, в сене, в пыли, куда меня опрокинул Матис, когда ему что-то не понравилось в моём уходе. Мельком посмотрев на себя в зеркало, я увидел, что мои довольно короткие волосы стоят торчком, а одежду проще не стирать, а сразу выбросить. Хорошо, что это простой тренировочный костюм, и я не догадался переодеться.
Выплеснув грязную воду, я повернулся к Лене. Она кусала губы, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
— Я рад, что тебе весело. Что теперь?
— Извини, но это так забавно, — она отвернулась, и по вздрагивающим плечам я понял, что она снова смеётся. Наконец, Лена успокоилась и повернулась ко мне лицом. — Прости. Сейчас мы должны будем потренироваться: седлать, вскакивать, соскакивать с коня и падать. Но нужно делать это сначала не на настоящей лошади. У вас здесь есть что-нибудь подходящее?
— Понятия не имею, — буркнул я нахмурившись. Мне особенно про «падать» понравилось.
— Матис довольно своенравен, как и все чистокровки, — словно извиняясь, произнесла она. — Его и опытному наезднику было бы непросто взнуздать. Хорошо хоть ты ему понравился. И хорошо, что ты сам перестал его бояться. Но лучше все приёмы отработать в другом месте, раз уж так получилось, и ваши люди приобрели не ту лошадь, которая бы подошла для начинающего. А Эдуард, он кто? — неожиданно перевела она разговор на другую тему. Я же внимательно посмотрел на девушку. Мне же вроде сначала показалось, что внешность Эда не произвела на неё слишком убойного впечатления.
— Он мой старший брат. А что?
— Никогда не слышала про этого Наумова. А ведь по идее он просто не должен слезать с обложек различных таблоидов.
— Он не Наумов. Ещё скажи, что ты не знаешь про то, что я пасынок Александра. К тому же Эд — маг, а к магам такое отношение…
— Всё равно, — она мотнула головой, совсем как норовистая кобылка, наверное, у своих подопечных научилась. — Он слишком красив, чтобы оставаться в тени. Кстати, о тебе уже давно не было слышно.
— Я в курсе, и это была вынужденная мера.
— Тогда ты, наверное, знаешь, что объявлена приличная награда за твои свежие фото, а обладателю информации о тебе, гарантировано место редактора одного из журналов. — весело заявила Лена. Я покачал головой. Мне даже в голову не приходило, что моё затворничество так сильно повлияет на журналистов.
— Ага, вот почему охрана уже несколько недель отгоняет палками всякий сброд от защитного периметра поместья, — я повернулся к подходящей к нам встрёпанной Ванде. — Теперь понятно, что они здесь забыли посреди поля, где кроме твоего дома, нет никаких других интересных объектов.
— Неплохо за тебя взялись, — хмыкнул я. — Никогда тебя такой не видел.
— А как я ещё должна выглядеть после чудесной груповушки аж с четырьмя обалденными мужчинами, — Ванда закатила глаза, а я лишь покачал головой.
— Ну тебя за язык никто не тянул, когда ты ляпнула, что тебе не хватает внимания Боброва, — хмыкнул я.
— Что? — тихо переспросила Лена, заметно напрягаясь.
— Это она так шутит, — я попытался разрядить обстановку. — Наших наставников в этом плане дамы моложе двадцати не привлекают.
— Я, вообще-то, пришла сюда, чтобы сказать: пока меня мучили четверо мужиков, Эдуард в это время устанавливал в зале что-то вроде искусственного коня. Он очень нецензурно при этом выражался, объясняя, что тебя пока к живому экземпляру подпускать нельзя. Также он назвал Гомельского идиотом, а дальше шла непереводимая игра слов. Я даже не знала, что он может так завернуть, — и Ванда тихонько рассмеялась.