Напряжение отпустило, и я перевернулся на спину, чувствуя, что начинаю засыпать. Последнее, что запомнилось, — как меня накрыли лёгкой простыней.
— Дмитрий Александрович, — до меня донёсся голос Николая, прозвучавший после требовательного стука в дверь. Лена открыла, впустив дворецкого. Николай цепким взглядом осмотрел нас и, не обнаружив ничего компрометирующего, произнёс: — Вам звонит господин Гаранин.
— Давай трубку, — я протянул руку, снова закрывая глаза. — Интересно, что Ромке нужно в такое время? Дошло, наконец, что перстень разряжен и нужно уже что-то делать?
— Это не Роман Георгиевич, — терпеливо пояснил Николай. — Георгий Ярославович ожидает на линии в вашем кабинете. Эдуард Казимирович уже ждёт вас там.
Я резко распахнул глаза и вскочил на ноги, мгновенно просыпаясь. Схватив со стула майку, выскочил из комнаты, побежав в сторону дома. А вот и долгожданная реакция со стороны Гаранина. Долго же он соображал.
В кабинете меня действительно ждал Эд, задумчиво глядя на телефон.
— Что ему нужно? — поинтересовался я.
— Не знаю. Наверное, поблагодарить, что делаешь его жизнь более насыщенной, — усмехнулся Эдуард.
— Наумов, — сказал я, нажимая на кнопку, сразу же переключив наш разговор на громкую связь.
— Ты малолетний паршивец, — разнёсся по кабинету голос старшего Гаранина. — Тебе что от меня нужно? Я глазам своим не поверил, когда ты вышел из тени и поставил жирную точку в своих махинациях, больше не таясь и не скрываясь за подставными лицами.
— Я вас предупреждал, чтобы вы не смели угрожать ни мне, ни моим друзьям, — спокойно ответил я Георгию, тщательно скрывая злорадство.
Гомельский сделал завершающий удар почти месяц назад, утопив этого урода окончательно. В очередной раз оставляя практически ни с чем. Мы получили довольно крупную прибыль, кроме удовольствия, разумеется. Ну не зря же я биржи караулил в ежедневном режиме больше полугода.
— Ты пожалеешь об этом…
— М-да, мне, конечно, говорили знающие люди, что до Гараниных доходит слишком долго, и они частенько трижды наступают на одни и те же грабли. Но, Георгий, ваше упрямство и настойчивое желание заставить меня не забыть о вас и пристально следить за всеми вашими делами просто поражает. Скажите спасибо, что я оставил вам дом и немного средств для существования, — я уже не скрывал усмешки.
— Нам нужно всё обсудить, встретившись лично, — уже более спокойно проговорил Георгий после небольшой паузы.
— Нет. Я не хочу ни слышать о вас, ни тем более вас видеть. И, Георгий, не возвращайтесь в страну. За этим я прослежу отдельно. Оставьте любые попытки воздействовать на меня и моих друзей, и тогда, возможно, я даже закрою глаза на то, что вы, как таракан, выживете при очередном экономическом кризисе и снова начнёте ползти в гору.
— Мы с тобой не закончили! — рявкнул Гаранин и отключился.
Раздались короткие гудки. Мы с Эдом в очередной раз недоумённо переглянулись.
— Мне послышалось или он в очередной раз начал мне угрожать? — осторожно спросил я.
— Очень странный звонок, — Эдуард задумчиво посмотрел на телефон. — Гаранин, возможно, и идиот, но он явно не станет просто так напрашиваться на очередные неприятности, причём на ровном месте.
— И что ты предлагаешь?
— Как бы ни прискорбно это звучало, но ничего. Георгий явно пытался вывести тебя на конфликт или услышать какие-то более существенные угрозы в свой адрес. Не знаю, правда, зачем ему это нужно, — Эдуард задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Будем наблюдать и держать руку на пульсе. Переговори с Гомельским. Если он увидит какие-то нездоровые шевеления со стороны Георгия, мы должны знать об этом первыми.
— Что читаешь? — В кабинет вошёл Женя и сел напротив Гаранина. За прошедшее время Ожогин стал неотъемлемой частью жизни Романа, и ему позволялось очень много. Например, вот так бесцеремонно врываться в его кабинет, несмотря на взвинченное после общения с Савиным состояние.
— Отчёт по «Стильному Волку». Скажи, почему я всё это до сих пор терплю? — глава второй Гильдии отбросил от себя бумаги и уставился на своего помощника. — Меня Демидов уверял, что модельер быстро потеряет ко мне интерес. Но пока всё, что происходит, говорит об обратном. Он всё, что касается модельного дома, тащит мне на ознакомление, как будто я в этом что-то понимаю! И, самое главное, делает это лично.
— Смени офис. Савину просто не нужно напрягаться, чтобы до тебя добраться. Всего-то перейти дорогу, чтобы оказаться у тебя, — хмыкнул Женя. — Я знаю о тебе всё, ну практически всё. О своём детстве и отношениях с отцом ты даже под пытками отказываешься рассказывать. Но я до сих пор не могу понять, что творится у тебя в голове, — Ожогин пододвинул к себе папку и, открыв её, начал рассматривать фотографии с прошедшей несколько дней назад фотосессии. Бросив их на стол, он раскрыл готовящуюся к выходу в печать статью и покачал головой. — Ты что-нибудь делать собираешься?