— С чем?
— С этим? — Женя раскрыл разворот и положил его на стол перед Романом. — Позвони ей.
— Нет, — покачал головой Роман, глядя на фотографию Ванды. На глянцевой картинке девушка была облачена в свадебное платье. Обнажённые плечи, шея и глубокий вырез на груди и спине сочетались с какой-то непонятной невинностью, отчего вульгарным или слишком откровенным это платье не выглядело.
— Да что не так-то? Я, может, не Демидов, но тоже всё прекрасно вижу и осознаю. Ты меняешься. Верни мне того Гаранина, к которому я устраивался на работу после сходки у Муратова. Мне, конечно, работать с холодной сволочью, которой ты постепенно становишься, гораздо легче, но не слишком приятно. Позвони ей, — начал давить Ожогин на своего босса.
— Слишком много времени прошло…
— Она до сих пор носит твой подарок, — и Женя ткнул пальцем в фотографию, где на руке Ванды было отчётливо видно кольцо с крупным изумрудом. — Просто возьми трубку и позвони. Иначе всё закончится именно этим, — он снова показал на фотографию.
— Я не могу, — Роман покачал головой.
— «Три представителя из двадцатки самых завидных женихов России обратились к нам в редакцию, чтобы выяснить, кем всё-таки является эта девушка. Но мы не вправе раскрыть эту информацию. Всем нам известно, что такие люди всегда добиваются своего и не отступят на половине пути, задавшись целью добиться внимания прекрасной незнакомки. Неужели мы скоро сможем увидеть это восхитительное платье не в журнале, а в реальной жизни…» — процитировал Ожогин то, что было написано в конце статьи. — Вот этим всё закончится. Она выйдет замуж, родит трёх великолепных карапузов и редко в пасмурные и дождливые дни будет вспоминать одного дегенерата, который так ни разу ей не позвонил.
— Почему именно трёх? — Роман поднялся на ноги и повернулся к сейфу, стоявшему у него за спиной. Открыв тяжёлую дверь, начал внимательно рассматривать содержимое.
— Почему-то мне так кажется. Считай, что я открыл в себе очень глубоко спящий дар эриля.
— Ты зачем вообще пришёл? — повернулся к нему Роман, пристально глядя Жене в глаза.
— Я узнал, где находится третий артефакт «Феникс», — выпрямился Ожогин на стуле, рассматривая напрягшегося Гаранина. — Три года назад на чёрном рынке в Сингапуре он был приобретён Джейсоном Моро за очень символическую сумму в триста тысяч золотых. Артефакт не тёмный и нестабильный, поэтому его стоимость была невелика. По моей информации, он до сих пор находится у него. Но вроде бы на своём традиционном приёме богачей Моро собирается совершить сделку, продав его неизвестному коллекционеру.
— Позвони Силину, скажи, что мы в деле, — холодно ответил Роман. — Пусть занимаются своим кинжалом, который им спать спокойно не даёт, я попробую достать артефакт. В крайнем случае, узнаю, кому именно он приглянулся. Отбери двенадцать человек и состряпай для нас красивую легенду, по которой мы можем проникнуть в дом, отдельно от воров и мошенников. Вылетаем завтра. Ты остаёшься здесь, — Рома начал отдавать распоряжения, просчитывая в голове, что до приёма осталось меньше двух месяцев. В принципе, должно хватить на подготовку. Особенно, если учесть, что с расписанием мероприятий и частично картой поместья он уже знаком. Ему как-то удалось побывать на этом сборище в качестве гостя, когда он всё ещё числился наследником Древнего Рода Гараниных.
— Ты ей позвонишь? — скрупулёзно записав задания в свой ежедневник, поинтересовался Евгений.
— Да. Ладно. Хорошо! — Гаранин провёл рукой по лицу. — После того как вернёмся из Фландрии. Как же я ненавижу эту страну. В ней людей, жаждущих меня убить, гораздо больше, чем на родине, — процедил он.
— Отлично, — Женя встал на ноги и громко захлопнул блокнот. — Твой вылет завтра в десять вечера.
— Мелкий ублюдок! — Георгий Гаранин бросил телефон на стол и посмотрел на сидевшего вместе с ним в кабинете Игоря Максимовича Клещёва. — Как же я его ненавижу! Когда придёт время, я удавлю этого щенка голыми руками. Если бы не его вмешательство несколько лет назад, то ничего этого бы не было.
— И что тебе дал этот звонок? — спросил его Клещёв.
— Многое. Например, я теперь уверен, что, если не попадусь ему на глаза, он не станет мне мешать, — Гаранин сжал кулаки, поднимаясь из кресла. — И то, что этот гадёныш не даст мне в ближайшее время вернуться в Россию, поэтому у меня временно будут связаны руки.