Паша полез за пазуху и вытянул кинжал в ножнах.
– А потому, – выпалил он злобно сквозь зубы. – ты мне перешел дорогу. А те кто стоит у меня на дороге, должны с нее сойти. Или я сам уберу. Маша будет моя! Ты напишешь заявление на увольнение по собственному желанию. И чтобы я твою рожу в офисе больше не видел! И ты больше не подойдешь к Маше или к ее квартире ближе чем на сто метров. Ты меня понял!
– Да ты что, охренел? – Коля плюнул под ноги и сжал кулаки.
– Мир слишком тесен для нас двоих. – Паша вытащил кинжал из ножен. – Останется только один!
Коля одним щелчком пальца вытащил лезвие у ножа.
Паша захохотал, и извлек из куртки второй кинжал, точно такой же. Он швырнул оружие под ноги Коле. Коля спрятал нож в карман и поднял кинжал.
– Будем сражаться на равных, – процедил Паша. – По-честному. Я думал, ты спиздил у меня кинжал. И потому забрал у тебя из квартиры. Оказалось, я свой где-то заныкал, а сегодня нашел в нычке. Бывает. – он снова расхохотался. – Ты жалкий неудачник. Всегда хотел иметь то. что было у меня. С самого детства бегал ко мне поиграть с железной дорогой, потом просил у меня теннисную ракетку, а потом саблю джедая. Потому что твои родители лохи и не умели зарабатывать. И ты такой же. Зачем тебе Маша, лошок? Что ты ей можешь дать?
Коля заметил, что зрачки Паши неестественно расширены, а его губы дрожат. Он неистово жестикулировал. По краю рта стекала слюна и тут же замерзала в иней.
– Ты что, солями закинулся? – спросил Коля.
– Нет. Я что идиот? Только чистый мет. Чтобы быть в тонусе. Лошара, у тебя нет шансов! Но я дам тебе возможность потрепыхаться. Прежде чем я вскрою тебе брюхо!
– Думаешь тебе это сойдет с рук?
– Нет, – ответил Паша, ухмыляясь. – Я скажу что ты на меня напал с ножом. И я защищался. Необходимая самооборона. Небольшое превышение. Отсижу лет пять и выйду. Но тебя, гнида, я урою! Чтобы ты не топтал больше землю и не отравлял мне жизнь.
Паша зарычал и выбросил вперед руку с кинжалом. Он двигался стремительно, его движения были четкими и отточенным. Коля быстро расстегнул куртку, и свернул ее, схватив левой рукой. Сделав из нее щит. Паша сделал то же самое.
– Бой на равных. На смерть! – крикнул он. – Останется только один!
– Я Дункан Мак Лауд из клана Мак Лаудов, – сказал Коля, и выставил вперед себя руку с плащом. – Останется только один!
Паша атаковал. Он начал наносить серию ударов, и потом внезапно ударил Колю ногой под коленку. Коля взвыл и с трудом удержался на ногах.
Коля захохотал, и напал снова. На этот раз он двигался медленнее, нападал более продуманно. Будто тигр, прятавшийся в кустах, и набросившийся на быка. Куртка оказалась порезана насквозь в нескольких местах. Левую руку будто обожгло кипятком. Но Коля стоял, сцепив зубы. Он понял, что задыхается. На холодном воздухе быстро сбилось дыхание. Он уже хрипел. Если он не контратакует. Он проиграет.
Выждав еще момент когда Паша атакует и откроется, Коля нарочно подставил руку, позволив кинжалу вонзиться в руку. И тут же молниеносно всадил свой клинок Паше в горло. Тот закачался, захрипел, и выпустил из руки свое оружие.
– Сука… – прошипел он. – Как ты сумел…
Он закачался и медленно осел, хватаясь руками за горло, из которого бурля и пенясь, толчками выливалась кровь. Коля подошел и со всей силы пнул его ногой по лицу. Паша упал на спину. Он задергался всем телом, захрипел и затих. Его глаза быстро стекленели. А под его телом расплывалось красное пятно, быстро становившееся бурым.
– Эй, что тут происходит? Что за? – услышал Коля суровый мужской голос. Он не обернулся. Он продолжал стоять, придерживая левую руку, в которую по-прежнему был по самую рукоять воткнут кинжал.
– Поножовщину тут учинили! Под самым отделением! Совсем страх потеряли! Горячие южные парни! Что козлы? Никак козочку не поделили! Твою ж мать!
Перед ним стоял пожилой полицейский. Седые усы щеточкой, благообразное лицо старого служаки и вояки. Суровые серые глаза смотрели на него жестко.
– Он первый на меня напал, – ответил Коля. – Если у вас есть камера, вы сами все увидите.
– Увидим. Идем в отделение, составим протокол. Там уже следователи разберутся. Ты же понимаешь, что все равно сядешь? Лет на пять так точно.
– Понимаю. Но у меня не было другого выхода. На земле слишком мало места для нас двоих. Останется только один!
Конец