– Здравствуйте, – сказал Потапов. – Я Потапов. По поводу сына вызывали.
– Вера Михайловна, – представилась завуч.
– Очень приятно, – улыбнулся Потапов. – Мою маму тоже звали Верой Михайловной. Прелестное имя…
– Спасибо, – сказала завуч и почему-то покраснела.
– Я неудачно приехал? – спросил Потапов. – Вы торопитесь?
– Да, – кивнула головой Вера Михайловна. – Меня ребята ждут… Вы не могли бы приехать сегодня часиков в семь?
– Никак, милая, – вздохнул Потапов. – Срочная командировка на Таймыр. Вы в двух словах…
– В двух словах нельзя, – сказала Вера Михайловна. – Мальчик плохо учится, дерзит, врет на каждом шагу…
– Убью! – решительно сказал Потапов.
– Нет, зачем же так? – завуч снова покраснела. – Просто надо нам с вами серьезно поговорить…
– Хорошо! – перебил Потапов. – Через два месяца возвращаюсь с Таймыра, приеду к вам. А пока, милая Вера Михайловна, возьмите моего оболтуса под персональный контроль. Договорились? У вас какой размер ноги?
– Зачем это? – завуч снова покраснела. Она была очень молодым завучем и краснела каждую минуту.
– Унты вам хочу привезти, – сказал Потапов. – Унтайки меховые!
– Да что вы! – завуч просто залилась румянцем.
– Нет-нет, не спорьте! – строго сказал Потапов. – Решено! А сейчас не буду больше вас задерживать. Дети ждут!
Он поцеловал ей руку и выбежал из школы.
Потом они долго ехали к Востряковскому кладбищу, потом Потапов долго бродил мимо заснеженных могил, отыскивая место похорон. Наконец он увидел небольшую группу людей и, узнав доцента из своего института, сразу сообразил, что умер кто-то из его студенческих друзей, но кто именно, так и не понял, потому что гроб уже закрыли крышкой и опустили в мерзлую землю. Потапов помнил, что в их группе было несколько Александров, но сейчас все они, как назло, отсутствовали, поэтому сообразить, кто из них лежит ТАМ, было невозможно, а спрашивать – неудобно.
Потапов снял шапку, обошел всех собравшихся, пожимая им руки и печально говоря: «Эх, Сашка, Сашка! Как же это так, братцы?»
Потом он неожиданно для себя почувствовал, что плачет. От этого у Потапова сделалось очень скверно на душе, он вытер ладонью глаза, закурил и молча пошел к машине…
Когда он вернулся в свое учреждение, часы показывали ровно четыре. У директора начиналось совещание. По дороге туда Потапов заглянул в свой отдел, вынул из стола карманные шахматы, затем тихо прошел в конференц-зал и сел на последний ряд. К нему моментально подсел Михайлов.
Партия намечалась быть интересной. В дебюте Потапов допустил ошибку и потерял две пешки, но в миттельшпиле он активизировался и выиграл у Михайлова слона.
– Сдавайся, отец! – уверенно сказал Потапов.
– Ни в коем случае! – ответил Михайлов. – У меня есть шанс!
– Ну что же, товарищи, – директор стал подводить итог совещанию, – если ни у кого нет вопросов, можно заканчивать?
Потапов посмотрел на доску. Михайлов сделал авантюрный ход ладьей. Потапов ответил ходом ферзя. Эндшпиль обещал быть бурным,
– У меня есть вопрос! – громко сказал Потапов и встал. – Как дирекция думает решить вопрос с реализацией отходов при выпуске продукции в условиях новой стандартизации?
– Вопрос поставлен очень интересно, – сказал директор. – Мне кажется, что вопрос с использованием отходов…
– Ходи, – тихо сказал Потапов, садясь. – У нас есть еще полчаса.
Перед спектаклем Потапов пригласил Соню поужинать в кафе. Там они выпили по рюмочке, заболтались и поэтому опоздали к началу. Когда Потапов, пригибаясь, наступая на чьи-то ноги ежесекундно извиняясь, пробирался к своим местам, Гамлет уже беседовал о чем-то с Горацио.
Наконец Соня и Потапов уселись и взглянули на сцену.
По сцене медленно и страшно двигался огромный вязаный занавес, подминая под себя людей.
– Здорово! – прошептала Соня.
– Художник гениальный! – тихо сказал Потапов.
– Как фамилия? – спросила Сонечка.
Потапов забыл купить программку, поэтому прижал палец к губам и осуждающе покачал головой. Сонечка сконфуженно замолчала.
Когда Гамлет убил Полония и, мучаясь от сознания непоправимости содеянного, склонился над трупом, Потапов вздрогнул и с удивлением почувствовал, что у него прошел странный холодок по спине. Потапов видел фильм «Гамлет», но только вторую серию, поэтому смерть Полония была для него неожиданностью.
Все дальнейшее действие Потапов смотрел завороженно, радуясь тому, что сопереживает датскому принцу, и тому незнакомому ощущению, когда каждое слово, сказанное со сцены, отзывается холодком в спине.
В антракте он пошел в буфет, съел бутерброд, запил его лимонадом, и чувство холода в спине прошло. Потапов посмотрел на часы. Было без четверти девять.