— Как фамилия твоей директрисы? Купченко?
— Неужели тебе что-нибудь говорит эта фамилия?
Мазин засмеялся.
— Ты поражен моим всезнайством, но я, откровенно говоря, удивлен больше. Впрочем, даже большие города, в сущности, маленькие, люди слишком скученны, и в таких совпадениях нет ничего удивительного.
— Но откуда ты ее знаешь?
— Я ее не знаю, а фамилия известна исключительно по служебной необходимости, — ответил Мазин. — Ну а если хочешь подробнее, пожалуйста. В школе у этой Купченко учится один интересующий меня мальчик: Михалев из 8-го «А» класса.
— Толя Михалев?
— Ну, вот! Ба, знакомые все лица.
— Он закончил восьмой класс в этом году?
— Да. Между прочим, и его отец там учился. Вот я и зашел к директору, а она ушла в досрочный отпуск не по собственному желанию.
«Домой меня звала», — вспомнилось.
— Значит, эта интрига… серьезное дело?
Все-таки я надеялся…
— С точки зрения закона? Как говорится, следствие покажет. Там еще работают… Я тут не в курсе. Случайно услышал.
«Милая Мариночка» и следствие? Никак пока не укладывалось!
— А при чем тут ее бывшие ученики?
— Да как тебе сказать, — пожал плечами Мазин. — Видишь ли, отец этого Толи умер недавно, судя по всему — несчастный случай, а жена сошлась с тем самым предпринимателем, который утонул, ну и так далее.
— Но тебя мальчик заинтересовал?
— Мальчик в результате всех этих событий в семье куда-то в бега подался, что в общем-то неудивительно.
— Да, мальчик этот склонен к крайностям.
Мазин снова засмеялся.
— Я вижу, ты мне не меньше расскажешь, чем учителя. Недаром нас учат опираться на общественность.
Но мне было не очень весело.
— Да, с этим мальчиком был у меня случай…
— Который тебя озаботил?
— Заметил?
— На лице написано.
— Откуда мне знать, что у мальчика отец погиб? А может быть, он тогда еще жив был?..
— Что же произошло?
— ЧП школьного масштаба, мальчику не понравился Евгений Онегин.
— И все?
— В школе решили, что этого немало.
— Не совсем понимаю.
Я посмотрел на Мазина, он и в самом деле ждал более конкретного ответа.
— Видишь ли, Онегин не просто часть учебной программы… Это своего рода…
— Оселок, — подсказал Мазин.
— Что?
— Оселок, на котором вы проверяете свои шаблоны.
— Ну, знаешь…
— Хорошо, не будем спорить. Почему же ему не понравился Онегин?
— Я тебе скажу, что он написал.
— Перескажешь?
— Нет, просто процитирую.
— Так запомнилось?
— Это нетрудно. Сам убедишься. Сочинение называется «Очень плохой человек». Вот полный текст. Помню почти наизусть:
«Человек, который, убив на поединке друга, жил без цели, без трудов, томясь в бездействии досуга, и ничем не умел заняться в двадцать шесть лет, — очень плохой человек».
Мазин смотрел, ожидая, видимо, продолжения.
— Все, Игорь. Это полный текст.
— Замечательно. Коротко и ясно.
— Ты всерьез? А по-моему, типичный мальчишеский эпатаж. Плюс верхоглядство.
Мазин пробарабанил по столу пальцами и ответил очень серьезно:
— Не согласен. Плохо вы детей учите.
— Ну, это вопрос сложный. Нельзя все так обобщать, хотя не спорю…
— Есть отдельные недостатки? — спросил он насмешливо.
— Сейчас стало модным пинать школу. А школа — это, между прочим, самоотверженный учительский труд. Учитель — подвижник, Игорь. Ты бы мог стать учителем?
— Не мог.
— Вот видишь!
— А твоя Мариночка смогла.
— С ней еще разобраться нужно, сам говорил.
— Говорил. Это ей мальчишка не понравился?
— Ее можно понять, Игорь. Она у них в классе литературу вела.
— А… Двойной подрыв авторитета? Пушкина и директрисы? Хотя почему Пушкина? Мальчик только привел его собственные слова.
— Но образ-то гораздо сложнее. За строчками многое и многое, что и в роман войти не могло.
— Десятую главу вспомнил? А Онегин там действует? И в каком качестве?
— Но Пушкин писал десятую главу!
— Писал, но не дописал! Вы скажете, по цензурным соображениям? А если нет? Вышла же Татьяна замуж для него неожиданно? Может быть, и Онегин тоже неожиданно не вышел. В декабристы. И остался для Пушкина, как и для этого мальчугана, просто плохим человеком.
Я попытался отшутиться.
— Игорь, это в тебе криминалист говорит. Ты не можешь простить того, кто убил.
— Особенно друга. Между прочим, предприниматель и отец мальчишки были друзьями.
— Ну, такого практического преломления пушкинского текста я еще не встречал.