— Ей ведь почти ничего не грозит — сильное душевное волнение, неосторожное убийство, в крайнем случае, превышение пределов необходимой обороны, весь набор для защиты. Короче, от сто четвертой по сто шестую статью, по которым можно квалифицировать ее поведение, я не вижу больше года исправительных работ. А ведет она себя так, будто речь идет о высшей мере…
— Она представляет себе юридическую сторону?
— Еще бы! Ей следователь каждую статью разжевал.
— И все-таки без статьи жить лучше. Хотя бы ради сына. Считаться убийцей, даже невольной!.. Что он о матери подумает!
— Это, конечно, резонно, — согласился Мазин, — но для меня важна правда, реальный ход событий.
— Ну а если отойти от буквы? Подумать о мальчишке? Ведь так или иначе, злого умысла не было, а побои были. Есть ли тут принципиальная разница? И стоит ли клеймить человека ярлыком убийцы, если его по закону даже посадить, по твоим же словам, нельзя?
Мазин наконец не выдержал, отозвался на мой водительский ритм.
— Слушай, ты меня так везешь, что я успел бы целую доказательную лекцию прочитать. Но я скажу коротко: буква всегда важна, но сейчас не в ней одной дело. Нам обязательно нужно знать подлинные факты, тут важные обстоятельства есть…
Правда, какие обстоятельства, он мне пока не пояснил.
— А сам-то ты, Игорь, с ней говорил?
— Говорил.
— И что?
Выглядело это в его пересказе приблизительно так: она теперь все отрицала.
«Я не убивала Черновола».
«Как же он погиб, по-вашему?»
«Пьяный был, поскользнулся. Там скользко на мостках было. Ну и свалился».
«Сам?»
«Я к нему и пальцем не притронулась».
«Однако он ударил вас…»
«Ну и что? Ударил. Я отступила. Он сильный был, спортивный. Я с ним на драку не решилась бы. Я отступила…»
«А он?»
«Я ж говорила, там скользко, мокро было. Он оступился и упал».
«Значит, несчастный случай?»
«Да».
«А крик: «Я убила!»? Вот показания водителя Онуфриева:
«Около двадцати одного часа я ехал по береговому шоссе, когда прямо перед машиной выскочила на дорогу женщина со стороны пристани с криком: «Я убила!»
«Растерялась, не знала, что кричать…»
— Игорь! — настаивал я. — Ну пусть даже она оттолкнула его. Пусть! Но не хотела же топить… Оттолкнула, и он не сам поскользнулся и свалился. Тем больше шок. В ужасе закричала, кинулась на шоссе просить помощи.
— В том-то и дело, что о помощи Михалева не просила. Об этом в протоколе нет ни слова. Не было таких слов: «Помогите! Упал человек в воду». Будто наверняка знала, что тот погиб. А ведь он мог и жив еще быть… Искусственное дыхание или что другое помочь могло. Однако она о помощи не просила. Это факт.
— А она что по этому поводу говорит? Как объясняет?
— Говорит, ударил меня, в голове закружилось, была не в себе.
— Может быть, сотрясение мозга?
— Сотрясение экспертизой установлено не было.
— А побои?
— Для жизни и здоровья не опасные. По лицу ладонью, а ладонью убить или искалечить нельзя.
— Зато оскорбить смертельно можно.
— Все это учитывается, дорогой Николай. Потому и сочли возможным ограничиться подпиской о невыезде. Ведь и самопризнание еще не доказательство, а теперь она и от признания отказалась. Стоит вопрос о том, чтобы вообще прекратить дело.
— Значит, все-таки не виновата?
— Видишь ли, в УПК есть две статьи, пятая и двести восьмая. По пятой возбужденное дело подлежит прекращению за отсутствием состава преступления. Но это требуется доказать — отсутствие состава в данном случае. А вот двести восьмая определяет ситуацию иначе — дело прекращается при недоказанности участия обвиняемого в совершенном преступлении, если исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств. Понятно или не очень?
— В основном да.
— Как же ты понял?
— Местный следователь считает, что возможности исчерпаны, а ты для себя не исчерпал.
Мазин расхохотался.
— Ну, спасибо, что ты меня за суперсыщика держишь. Но, как и каждый льстец, ты перегнул. Во-первых, я не такой бурбон, чтобы сразу человека в Бастилию. Во-вторых, у меня нет оснований не доверять следователю. Между прочим, я с его отцом когда-то вместе начинал. И сын парень способный. Сам увидишь, когда я вас познакомлю, тебе ведь нужна информация о Мариночке?
Я вздохнул: «Добрался-таки!»
— Вижу, что нужна, раз ты о свидании помалкиваешь и любимицу не защищаешь так же горячо, как женщину, совсем тебе не известную.
Что я мог сказать?..
Мы уже выбрались за город и могли бы прибавить скорости, потому что и Бенцу по проселочным дорогам разрешалось ездить быстрее, чем по городу. Но я привычек не меняю, да и разговор был такой, что отвлекал меня, и до дачи-то рукой подать оставалось.