— Не числится? А если просчитались?
— Думаешь, нас связи этого Черновола не интересовали? Его близкие друзья, особенно друг, который умер при сомнительных обстоятельствах?
— Ты лично этим занимался?
— Всем лично даже Холмс не занимался.
— Холмс мальчишек нанимал.
— У нас, Коля, не мальчишки работают.
— Написано-то исключительно убедительно.
— Крик души, что и говорить. Черная стрела, судьба. Разве не отдает литературой? Новелла, сам говоришь.
— Крик души и литература не одно и то же. В его хаосе правда мечется. Нет, дорогой мой, это не литература. Литература штука организованная, как бы автор душу ни изливал.
— Ты говоришь — хаос. А как хаос этот к сыну попал?
Вот об этом я, признаться, не думал.
— Был адресован, — ответил я, как казалось, очевидное.
— Но не доведен до конца. В крайнем случае, черновик. Нет, в таком виде бумагу он ни из рук в руки, ни в конверте специально оставить не мог, — убежденно проговорил Мазин.
Да, это было маловероятно.
— А если был сильно пьян?
— Заимствуешь мои аргументы?
Мы поняли, что увлеклись, и охладились немного холодным квасом.
— Я думаю, — сказал Мазин, — что эта исповедь попала в руки сына случайно. Но зачем он возит ее с собой?
Вопрос показался мне неоправданным.
— Он любил отца.
— Он хуже относился к матери?
— Она сама мне об этом сказала.
— А как с Черноволом?
— Тут уж добрых чувств ждать не приходится. Уверен, что мальчик обрадуется, когда узнает, что этот делец, сломал себе шею.
— Утонул, ты хочешь сказать?
— Мог и в полном смысле сломать, когда упал с пристани.
— Все может быть, все может быть, ну а пока, ребята, где нам раздобыть хоть на затяжку табака!
— Недостающую информацию?
— Вот именно.
— Хочешь вызвать Анатолия?
— Ни в коем случае.
— Сам же сказал, что он может многое знать.
— Тем более.
— Смеешься?
— Отнюдь. Тот, кто много знает, может и скрыть немало. Нужно, чтобы парень сам захотел говорить. Я спросил у тебя, зачем он хранит бумаги, в которых отец фактически называет Черновола преступником и виновником своей смерти? Мальчик очень любит отца — твой ответ. Правильно. Но почему он не пошел к нам с этой бумагой? Только не спеши, пожалуйста, с ответом, который на поверхности. Мальчик не хотел пачкать доброе имя отца, ведь, отец умер неразоблаченным. Так? И мальчик заставил себя сдержать ненависть. Так?
— Да, конечно.
— Бумагу, однако, не сжег, не уничтожил. Почему? А что, если связывает с ней какие-то планы мести?
— Связывал? — подчеркнул я прошедшее время.
— Я не оговорился. Нам неизвестно, знает ли он о случившемся на пристани.
— Скоро узнает наверняка.
— В таком случае ему еще меньше захочется говорить. Если он сдержал чувство месте, когда виновник мог быть наказан, мы его тем более не разговорим, когда месть стала бесполезной.
Игорь говорил логично, но я почувствовал, что не могу уследить за его логикой. Я так и сказал.
— Извини, я что-то не соображу, какую еще информацию ты хочешь от него получить.
Мазин улыбнулся и дотронулся пальцами до лба.
— Я тоже. В такую жару мозги плавятся. Кажется, что мысль пришла, а она только поманила, Может быть, пригласим свежую голову?
— Что? Чью голову?
— Сосновского. Все равно его нужно ознакомить с письмом. Заодно попросим переснять записки. Их же нужно вернуть.
— Да.
Я вспомнил автобус и тряску на ухабах.
Мазил понял и посочувствовал.
— Тяжеловато?
— Что поделаешь? Назвался груздем…
— Если очень устал, можно использовать наши каналы.
— Нет уж. Я обещал дяде Грише.
— Слово — олово?
Я вздохнул и промолчал, а Мазин набрал телефонный номер, но не застал Сосновского на месте. Я стал снова просматривать листки.
— Конечно, непонятного тут полно.
— Например?
— Ну хотя бы: «Дядь Сань мне технологию разъяснил, ничего у государства не пропадало». Что это значит? Это же нарушение закона сохранения материи!
— Именно так, — засмеялся Мазин. — Ты просто в точку попал, материя не только сохранялась, но даже увеличивалась вопреки всем законам физики. Впрочем, материя в ограниченном понятии хлопчатобумажной ткани.
— Однако…
— Планировались отходы. Большие. Он там лопух вспомнил. Это сорняк с крупным листом. Вот Черновол его и урезал. Ввел некоторое усовершенствование при раскрое, но за патентом не поспешил. Реализовал открытие без рекламы. Видимо, не страдал тщеславием. А результат — левый цех, где из сэкономленной продукции выпускались… импортные летние гарнитуры.