Вечер, ничем здесь не отличающийся от полдня. Чапома тиха - никто еще не вернулся с покоса, благо вечернее солнце стоит высоко. Сижу в номере "носорожьей" гостиницы, пытаясь сформулировать свои впечатления за эти дни от Чапомы и от Берега. Только что заходил Стрелков, сообщил, что вроде бы из Мурманска должен быть самолет - не рейсовый, через Кировск на Умбу и дальше сюда по берегу, а грузовой, промразведки, прямо в Чапому, минуя сдвинувшийся к западу грозовой фронт. Он привезет новую бригаду косцов взамен уехавшей вчера на "Соловках" в Кандалакшу, а обратным рейсом возьмет творог, сливки и, в качестве сопровождения,- меня. Так что председателю райисполкома придется опять ночевать в Чапоме...
Итак, Берег.
Или - люди?
Проблема Берега - проблема его людей, а судьба каждого живущего здесь человека оказывается в зависимости от судьбы его села, его колхоза. Как на корабле. Только если такой корабль пойдет ко дну, много судеб человеческих он за собой потянет. Есть работа, есть гарантированность, есть все условия для жизни и перспектива впереди - значит, корабль на плаву, машины работают не вхолостую, пробоины ликвидированы, пустого балласта нет, на мачте поднят сигнал "иду с тралом"...
Вот с этих позиций и надо посмотреть - что изменилось? Что дала кооперация колхозам Берега? Или правы те, кто относится к ней с недоверием и холодком?
Начнем с основ, с той самой экологии хозяйства, к которой я шел все эти дни. Изменилась ли за это время природа края - его климат, качество и количество земельных угодий, растительный и животный мир? Нет, все осталось прежним. Стало быть, требования к хозяйству человека окружающая его природная среда предъявляет те же, что сто, тысячу и пять тысяч лет назад. По-прежнему природа дает возможность помору промышлять у берега морскую рыбу, в первую очередь семгу, заниматься озерным ловом, разводить оленей.
Это - оптимальные, главные здесь направления хозяйства, проверенные веками. Они требуют сравнительно небольших капиталовложений, не такого уж большого количества рабочих рук, позволяют полностью и с максимальной выгодой реализовать полученную продукцию в кратчайшие сроки и в любых погодных условиях. Больше того, цены на все продукты оленеводства, вплоть до рогов, как и на высокоценные породы рыб - семгу, кумжу, сига, хариус, беломорскую селедку,- на внутригосударственном и мировом рынке неизменно растут, и здесь вопрос только в том, чтобы соответственно им росли и закупочные цены, остающиеся на безобразно низком уровне.
Ну и, конечно же, давно надо покончить с посредниками, стоящими между рыбаками и государством в виде множества промежуточных организаций, съедающих львиную долю колхозного дохода. Чтобы колхоз продавал государству не сырье, а уже готовый продукт, прямо поступающий в торговую сеть. Для этого надо только передать колхозам находящиеся на их же территории рыбопункты, открыть цеха переработки морской продукции, как то сделано в рыболовецких колхозах Прибалтики...
То же самое и с оленями.
А вот когда это будет, можно согласиться, пожалуй, со старыми рыбаками, что колхоз не только должен заниматься одной рыбой и оленями, но при подобной специализации может благоденствовать и развиваться, не испытывая нужды в подсобных промыслах и притоке рабочих рук со стороны.
Теперь - сельское хозяйство, не только развитие, но и само существование которого в здешних условиях абсурдно при отсутствии вывоза и реализации продукции.
С точки зрения хозяйственной экологии за прошедшие годы здесь тоже ничего не изменилось. Себестоимость сельскохозяйственных продуктов, как и везде на Севере, очень высока, а отсутствие транспорта, регулярного рынка сбыта, трудности доставки делают мясомолочное производство и овощеводство на Берегу по-прежнему в высшей степени нерентабельным делом.
Значит, все осталось, как было? О бедственном положении колхозов Терского берега заговорили открыто, заинтересованно, начали искать меры, чтобы их поддержать, пока еще только меры ведомственные. План, родившийся в недрах рыбакколхозсоюза и "Севрыбы", хорош, стратегически правилен, но - сиюминутен, потому что исходил не .из экологических возможностей края, не из потребностей живших там людей, а из принципов развития хозяйства "вообще". Из того, что требовалось во что бы то ни стало выполнить постановление о создании "аграрных цехов" промышленных предприятий, любой ценой, пусть даже на вечных льдах, а для этого как раз подходили рыболовецкие колхозы, лишенные своего флота и привязанные к своим фермам.
Невольно вспомнился Тимченко, который первым разгадал опасность плана межхозяйственной кооперации и долго взвешивал все "за" и "против", прежде чем решил, что ему этот план ничем не грозит; наоборот, еще удастся получить от партнеров изрядные капиталовложения, подкрепленные строительными материалами и рабочими руками. У Тимченко был флот, который давал основной доход колхозу, Мурманск под боком - и Кола! - куда без остатка уходили все излишки сельскохозяйственной продукции, так что увеличение стада, к тому же находящегося на балансе промышленного предприятия, ему было только выгодно.
Теперь посмотрим, что происходит на Берегу.
Главным здесь вроде бы должна стать зверобойка, а потому в Чапоме кооперация представала своей самой выигрышной стороной. На Терский берег наконец-то вступала долгожданная весна, обещающая плодородное лето. Впервые за сорок с лишним лет в рыболовецких колхозах перестали задавать бередящий душу вопрос - какими в этом году будут убытки по сельскому хозяйству? Не все еще продумано, отрегулировано, строительство и реконструкция ведутся кое-как, сроки не выдерживаются, но ответственность за все это несут уже не колхозы, а их партнеры по кооперации. Другими словами, колхозам дана легальная возможность освободиться почти полностью от убыточного сельского хозяйства, передав его государству в лице его промышленных предприятий.
Конечно, при внимательном рассмотрении это оказывается не хозяйственным решением, а "чистой воды благотворительностью за государственный счет", по словам Ю.С. Егорова. Но коли вышло постановление, что отныне "сапоги будет тачать пирожник, а пироги печь сапожник"^ то особенно размышлять не приходится, надо пытаться максимально использовать создавшуюся ситуацию.
Вопрос заключается в том, что за всем этим последует.
И тут я обнаруживаю, что оказался куда менее прозорлив, чем мои собеседники на Берегу.
В самом деле, долго ли просуществуют столь убыточные "аграрные цеха", продукцию которых к тому же не удается реализовать? Что будут делать предприятия с растущим количеством мяса, масла, творога и сметаны, если уже сейчас гораздо меньшие объемы не находят сбыта? Торговать на областном рынке? Ликвидировать фермы? Снова навязать их - уже в качестве "подарка" - колхозу?
С другой стороны, продажа ферм предприятиям только частично сняла убытки с колхоза. Собственно, доходы от этого никак не изменились, и теперь я с некоторой опаской думаю о планах Заборщикова, готового и впредь развивать сельское хозяйство в самом колхозе, не обеспечив его сбытом и переработкой на месте. Вот и получается, что ничего как следует не продумано, не подсчитано, не спланировано на будущее! И неясно, что же будет с самим колхозом, даже если ему вышло некоторое "полегчание", если не развивать экологически проверенные отрасли хозяйства, на которых специализировались поморы?
Больше того. Если внимательно приглядеться, окажется, что с колхозов кооперация сняла только конечные убытки по реализации продуктов, сделав отрасль доходной. Все остальное висит тяжелыми гирями на хозяйствах, по-прежнему забирая людей на сенокос в разгар путины, по-прежнему занимая необходимые руки в полеводстве и в животноводстве...
Остается, стало быть, одна только зверобойная база в Чапоме. Она позволит каждый год, пока гренландские тюлени заходят в Белое море, "оттяпывать" у природы солидный куш за очень короткое время. Самостоятельно построить такую базу без помощи промышленных партнеров колхозы Терского берега не могли - им негде было купить "лимиты", которыми партнеры под нажимом Каргина вынуждены делиться с ними, часто в ущерб себе. Это и явилось главной помощью колхозам, в которой те предельно нуждались и чего не могли им дать никакие миллионы рублей, обозначенные на "их" счетах в Госбанке.