– Почему ты не осталась? – искренне удивилась я.
– Потому что только ты – смелая и живешь, как считаешь нужным! – всхлипнула Кася. – А я никто, ноль, содержанка. Мне сказали: «К ноге», я побежала.
– Продолжай.
– Приезжаем. Дверь приоткрыта – все, конец, умираю. А сама лежит в постели – румяненькая, гладкая. Но стонет эффектно: «Саашенька! Подаай мне нитроглицерин!» Сто раз бы сдохла, пока мы ехали, если действительно плохо. А этот лапоть – все за чистую монету. Скачет вокруг нее, таблеточки, компрессик прохладный на голову. Она на подушках откинулась, глаза закатила, но зрение, тварь, не потеряла. – Кася передразнила: – «Саааша! Почему твоя Кассаааандра так вульгаааарно нааакрашена?» И он – нет бы меня защитить! – только оправдывается: «Мы в ночном клубе были. Касе хотелось выглядеть красиво». – «Но есть же рааазница! Между эффектным выходом и дурновкууууусием!»
– Каська, – вздохнула я. – Как ты только такое терпишь!
– Так я и не терпела сегодня! Вот что получила. На лицо мое полюбуйся! – взъярилась она.
– Прямо при матери тебя ударил?
– Нет, я там молчала. Но когда цирк закончился и мы в лифт зашли, не выдержала. Говорю ему: «Понятно, в кого у тебя актерский талант». А он глазами хлопает, вроде как не понимает. Ну, меня и понесло, все ему высказала. А он мне врезал. Скотина! Завтра же на развод подам. И на всю страну его ославлю!
Касины слова падали на мое раненое сердце, словно бальзам. Но насколько тверды ее намерения? Сейчас, когда впечатления свежи и имеется благодарный слушатель, можно говорить что угодно. А завтра Саша явится с цветами, и Кася пожалеет свою безбедную, сытую жизнь. Вспомнит, что супруга только что утвердили на очередную главную роль и особняк в ближнем Подмосковье достроен.
Нужно ее немедленно в полицию тащить, пока не передумала. Я взглянула на часы: пятнадцать минут третьего. На улице темнота, холод и дождь. Кася пригрелась под одеялом, глаза начали слипаться.
Я потрясла ее за плечо:
– У тебя может быть сотрясение мозга. Давай «Скорую» вызовем и полицию.
Она сонным голосом пробормотала:
– Да не… он не настолько сильно ударил… Лизочка, обними меня.
Я устроилась рядом, начала нежно гладить ее по голове, целовать любимую, беспомощную, тонкую шейку.
– Как я тебя люблю, – прошептала Кася.
Через минуту она уже спала. Будить ее и настаивать на вызове «Скорой» я не стала. Сидела рядом, любовалась ее отекшим, но все равно прекрасным лицом и тщательно просчитывала: как сделать, чтобы Касин мстительный пыл к утру не угас.
Но увы! Подруга моя пробудилась поздно, первым делом схватилась за телефон и с удовольствием сообщила:
– Сорок восемь вызовов не отвеченных. Плюс сообщения. – Она быстро прокрутила, удовлетворенно улыбнулась и доложила: – «Люблю, обожаю, извиняюсь, возвращайся».
Кася отбросила телефон и злорадно заявила:
– Не буду отвечать пока, пусть помучается.
Мое настроение сразу испортилось:
– Ты у меня, только чтобы пересидеть и мужа помучить?
Она выскочила из постели, обняла меня, прижалась:
– Лизочка, ты что? Я к тебе, как к самому близкому человеку!
Лед не слишком помог. За ночь ее лицо еще больше опухло, раненый глаз полностью закрылся. Как мне больно было смотреть на такое!
Кася порхнула к зеркалу, фыркнула:
– Вот это видок! Лизхен, краситься – или ты меня такой потерпишь?
За ночь ее настроение очевидно улучшилось.
Я сердито произнесла:
– Одна фотография в прессе – и карьера твоего мужа закончена.
– Лизочка, я хочу кофе.
Мне казалось, она беспробудно спала всю ночь. Однако моя подруга, едва сели завтракать, заявила:
– Я все обдумала: подавать в полицию и разводиться пока не буду. Но надо иметь на него компромат на всякий пожарный. Сделаешь сейчас несколько фоток?
– Это не доказательство, – сухо ответила я.
– А как доказательство добыть, я тоже придумала, – гордо прочирикала подруга. – С полицией связываться не хочу – потом не отстанут. Пойду лучше в какую-нибудь организацию правозащитную под своей настоящей фамилией. Они зарегистрируют, что я к ним обращалась, – а потом, если что, я Сашке этим руки буду выкручивать.
Да, зря я вчера дала ей уснуть! Нужно было немедленно, пока Кася на эмоциях, наряд полиции вызывать.
Я, почти в отчаянии, спросила:
– Неужели ты можешь вернуться к человеку, который такое с тобой сделал?
– А ты мне тоже однажды пощечину дала, – напомнила Кася.
– Не сравнивай!