***
Когда-то я мечтал ничего не чувствовать, но только не так… не так буквально.
Мое желание исполнилось с опозданием года на два, и прямо сказать с извращенным искажением. И я не понимаю, что сейчас происходит. Не могу открыть глаза, не могу пошевелиться, абсолютно не чувствую своего тела. Все, что у меня осталось – это слух и память. Такое ощущение, будто меня оставили наедине с самим собой, при этом выключили свет. Блуждая по закоулочкам подсознания, я вновь и вновь возвращаюсь к ней. Только к ней.
Зумруд - моя единственная и настоящая любовь. Жаль только сказать ей этого я не смог, не успел, не понял своих чувств вовремя. Она заставляет меня верить в лучшее, в то, что на свете существуют высшие силы. И надеюсь, эти самые силы будут достаточно сильны, чтобы воссоединить нас вновь. Я хочу увидеть ее глаза, я безумно, дико скучаю по ней. Не по матери, не по сестрам, только по одной Зумруд. Это какой-то злой рок? Неужели нужно было полностью обездвижить меня, чтобы я это понял? Промысел Дьявола, честное слово!
***
Она счастливо улыбается, задорно кружась в одиночном танце. Ее волосы то взлетают, то падают на хрупкие плечи. Тонкие пальчики поправляют короткий рукав, и Зумруд продолжает танцевать для меня. Я сижу, взобравшись на комод, и наблюдаю за ней, ожидая, когда же она подойдет ко мне ближе. Она успевает что-то подпевать, при этом делает манящий жесть указательным пальцем, мол «иди сюда», а я раскрываю в ответ объятия. Она не покупается на мой призыв и продолжает порхать по комнате, в изумрудных глазах горит озорной огонек, на губах играет счастливая улыбка. В такие моменты Зумруд особенно прекрасна. Она излучает свет, а еще покой, и от нее веет добром. Девушка, которую полюбил не только я, но и вся моя семья. Плюс, многочисленные соседи. Продавцы продуктовых ларьков с нашей и соседней улиц. И мне не понятно лишь одно: за что, ее так не любила родная мать?
Я честно не понимаю. Каждый раз, когда я вижу ее шрамы на теле, кровь в жилах застывает, хочется крушить все вокруг, требовать правосудия и справедливости. И стать ее опорой, щитом, за которым моя маленькая жена сможет спрятаться от прошлого, о котором так усердно молчит. С каждой минутой мысли становятся все более форменными, я вижу разные варианты, как мог бы расправиться с ненавистной тещей, и единственное, что может меня сейчас отвлечь, точнее кто – это танцующее тело жены. Выждав момент, ловлю ее, хватаю за талию и прижимаю к себе. Обвиваю ногами, так, чтобы она оказалась буквально в моих оковах. Прижимаюсь губами к ее трепещущему рту. Она тихо стонет, улыбаюсь в ответ. Моя – довольно звенит внутренний голос. И плевать, что выгляжу как помешанный идиот!
***
Как сладки и одновременно дороги воспоминания. Реальность давит, хватает сознание в тиски. Не понимаю, я еще жив или уже умер? Может это пространство – чистилище, и там высоко над облаками просто долго решают, как со мной быть: превознести или выбросить вниз? Тогда почему я слышу ее голос? Почему меня так тянет назад и так хочется остаться, разве мне не должно быть все равно?
- Игит… - ее голос немного осевший от слез, я хочу ответить ей, - останься со мной…
Господи, если ты существуешь, прошу Тебя, услышь, избавь нас от этих мучений. Пусть она не плачет, пусть продолжает верить. Я найду выход. Я отсюда выберусь, обещаю.
***
Внезапно наступила тишина, это очень страшно. Ничего не видеть и не чувствовать – ничто, по сравнению с тем страхом, который пришел когда я потерял связь с ней. Ее голос будто выключили, как радио. Я ощутил панику, озноб и волнительные мурашки пробежались по позвоночнику. Тут же я понял, что это жизненные функции – чувство собственного тела – возвращаются ко мне. Впервые за долгое, как мне казалось время, я услышал бешенный стук своего сердца, который звенел в ушах. Но даже сквозь этот громкий стук пробился крик, полный ужаса. Чей-то пронзительный, женский голос выкрикнул имя моей жены. Я ничуть не сомневался, что именно с Зумруд что-то случилось, я чувствовал, сердце больно ныло. Что-то происходит, то, чего я изменить не в силах. Мне удается открыть глаза, но разглядеть что либо тяжело. Глаза режет свет, я от этого успел отвыкнуть. Моргаю, делаю усилие, заставляю себя сфокусироваться. Вижу, как какой-то мужчина, наличие белого халата говорило о том, что он врач, укладывает податливое тело Зумруд на койку рядом со мной. Он зовет мед-сестру, и одновременно проверяет зрачки Зумруд. Просит кого-то выйти из палаты, я смотрю в сторону двери и узнаю в лице испуганной девушки старшую сестру жены. Сания стоит как вкопанная, прижав ладошку к губам. За ее спиной мелькает мед-сестра и подбегает к врачу, выполняя его указания, готовит шприц с лекарством.
- Игит очнулся! – доносится до меня удивленный голос свояченицы, но все внимание приковано к действиям доктора, который возится с Зумруд.
Глаза ее все еще закрыты, что пробуждает во мне страх и панику.
- Что стоишь? – рявкнул на Соню доктор, - Беги на пост, зови отца! – а затем бросил мне через плечо, - Извини брат, но сейчас я немного занят. У твоей жены обморок, причину которого я не понимаю.