Время неумолимо шло, и наступило мое последнее «холостое» утро. Переживаю так, что могла бы сейчас с легкостью все бросить и убежать, куда глаза глядят. Только бы не проживать этот день. Боже, как страшно!
Села в постели, время 5:20, у меня нервная дрожь по телу. Пытаясь хоть как-то успокоиться обхватываю себя за плечи. В детстве я делала так же, а еще, забивалась в дальний угол и плакала, при этом качалась из стороны в сторону, как псих. После очередной порции гнева, унижения, или побоев мне всегда хотелось умереть. Или действительно сойти сума. Или перестать, наконец, что-либо чувствовать, как мои старшие сестры, которые давно научились игнорировать отношение матери к нам. В первую очередь, я бы отказалась от чувства боли, но вместо этого страдала моя гордость: когда мама твердила, что для того чтобы мои мучения прекратились – достаточно всего лишь попросить. А я не просила. Сестры умоляли меня это сделать, твердили, что я упрямая идиотка, что сама виновата во всем. А я не могла, не могла себя заставить подчиниться. Она только этого и ждала, чтобы я сломалась. Я отказывалась, потому что даже не знала, в чем моя вина. Никто не говорил мне, в чем я провинилась, чем заслужила столь горячую ненависть родной матери.
Сегодня к полудню я стану другой. Изменится не только семейное положение или фамилия, а изменюсь я сама – в корне. Больше никто не посмеет обижать меня, не имея на то весомого повода. Поднявшись с кровати, я подошла к большому зеркалу, висевшему на стене. Синяки на руках практически прошли, раны заживали немного медленнее. Убрав волосы за левое плечо, полуобернувшись осмотрела спину. Сквозь тонкую материю ночьнушки виднелись старые выпуклые рубцы. В голове возникали картинки того, как они появились на моем теле: ремень отца, которого я никогда не видела, идеальной формы ногти матери, которые она с удовольствием вонзала в меня - куда попадет – с размаху. Однажды в расход пошла даже табуретка. Я не успела увернуться и она, больно ударившись об меня, упала на пол, при этом разломившись на две части. Я нащупала под ребрами впадину, оставшуюся в память о том дне. Закрыла глаза, тяжело выдохнула. А когда снова посмотрела на себя в зеркале, мысленно пообещала все это забыть. Прошлое должно оставаться в прошлом.