Трое пар глаз выжидающе смотрели на меня, и, смирившись, я выдохнула:
— Хорошо.
— Это победа! — приобняв меня за плечи, вскрикнула Хизер, и я, прижавшись к ней ближе, легко засмеялась.
Возможно, через неделю, умирая от усталости, я прокляну своё решение. Но сейчас, видя их широкие улыбки, во мне нет сожаления.
***
Долгое время я не замечала слабый и непрерывный шум настольной лампы, но стоило мыслям смолкнуть, как он стал раздражать. Меж пальцев у меня покоилась ручка, которая всё ещё не прикоснулась к чистому листу. А в воздухе, в медленном танце, кружились крупицы пыли, аккуратно, словно нехотя, спадая на поверхность стола и образуя прозрачный слой...
Неожиданно зазвонил телефон, и, слабо повертев головой, чтобы прийти в себя, я вышла из-за стола. Он лежал на кровати, и на экране высвечивалось имя подруги, от которой, что странно, сегодня ничего не было слышно до этого момента. Ответив на звонок, я приблизила телефон к уху.
— Не занята? — спросила Гвен, и по её голосу мне сразу стало ясно, что что-то случилось.
— Нет, — ответила я, бросив взгляд на заваленный тетрадями рабочий стол, и села на кровать. — Всё хорошо?
— Кажется, я не понравилась Вильяму, — всхлипнув, поделилась Гвен и, словно услышав вопрос, родившийся в моей голове, продолжила: — Он за сегодня ни разу не позвонил и не написал. Возможно, это глупо, что я так переживаю по этому поводу, но... не знаю, Руна. Мне просто хочется хоть что-то от него получить — хоть звонок, или точку в сообщении.
Плотно сжав губы, я молчала. Не потому, что не находила слов или простого человеческого желания поддержать — нет. Виной всему было его имя — до этого момента ни разу не всплывавшее в памяти, а теперь вонзившееся туда острым колом. И пугало меня то, что я всячески не находила тому причины.
— Может, он занят, — наконец ответила я.
— В воскресенье? — с издёвкой уточнила она.
— Всякое может быть, мы же не знаем. Вдруг он до утра не спал из-за мыслей о тебе — и теперь отсыпается, — улыбнулась я, но она лишь томно вздохнула.
— Хотела бы я в это верить.
— А как прошло свидание?
— В том-то и дело, что отлично! Нам было хорошо друг с другом, и я была уверена, что у нас всё сложится, но это молчание сводит меня с ума!
— Дай ему время, Гвен. А если он не объявится, то вы всё равно встретитесь на семейном ужине — и вот тогда поговоришь с ним, спросишь, почему он так поступил.
— Ты права, — сквозь досаду согласилась она. Позади неё я услышала приглушённый звук захлопывающейся двери, и Гвен тут же быстро прошептала: — Отец пришёл, пока. — На место её голоса пришли гудки.
Я отодвинула телефон от уха, вернула его на прежнее место, а сама подошла к закрытому окну. Сидя за лекциями, я не заметила, как на улице тьмой разлилась ночь. Фонарные столбы, уныло склонившиеся над дорогой, освещали очертания сухих, кривых ветвей, похожих на человеческие обнажённые нервы. Их листва давно опала на мёрзлую землю и неподвижно покоилась там. А я, сильнее закутавшись в тёплый кардиган, вернулась к неначатым конспектам.
Только в голове, меж мыслей, тихим голосом звучало его имя, и в конце концов сон стал моей единственной панацеей.
Глава 4. Гвен
Передо мной в беспорядочном хаосе лежала косметика, использованные ватные палочки, кисти, которые стоило бы помыть, и скомканные салфетки. Нависнув над туалетным столиком, я стояла чуть ли не вплотную к зеркалу и в тридцатой попытке пыталась нарисовать вторую стрелку. Но рука снова предательски дрогнула, и, сжав губы в нить, я потянулась к мицеллярной воде. Этим вечером мне нужно выглядеть лучше, чем когда-либо, и я была готова на всё, лишь бы добиться этого. Но с каждым часом сил становилось всё меньше.
Стерев кривую линию, я начала рисовать новую — аккуратную, острую. Наконец закончив, я уронила подводку на стол и сделала шаг назад. Выпрямила спину, пригляделась к глазам и, обратно сгорбившись, облегчённо выдохнула. Одинаковые.
Но расслабляться было рано, и я бросила взгляд на настенные часы, короткая стрелка которых приближалась к семи, а это значило, что они скоро приедут.
Он приедет.
Одной лишь мысли об этом хватало, чтобы моё бедное тело бросило в пот, а в виски, как умалишённый, начал ударяться пульс.
Я не видела Вильяма с субботы. Во время звонков редко слышала его голос — обычно такой тихий и уставший. Ещё реже получала ответы на свои сообщения, которые могла и хотела строчить каждый час, но сдерживала себя — на раз в день. Но сегодня я увижу его: стыдливо признаюсь, что скучала, и во что бы то ни стало узнаю его намерения. Иначе эта недосказанность — ещё чуть-чуть — и сведёт меня с ума.