— Гвен! — закричала мама с первого этажа.
Поспешив к коридору, я подошла к деревянным перилам и оперлась о них.
— Что?
— Спускайся! Дельмонты приехали! — объявила она, и в этот же момент входная дверь в наш дом со скрипом открылась.
Недолго думая, я забежала обратно в комнату. Посмотрела в зеркало, подправила чёрное короткое платье, откинула на спину удачно уложенные волосы и, собравшись с силами, направилась к лестнице. Спускаясь, я постепенно улавливала голоса наших родителей, лживо любезничавших друг с другом, но среди них не слышала его.
Я шла на негнущихся ногах, и чем ближе подходила к гостиной, тем сильнее моя грудь сжималась в тисках — так, что было тяжело дышать. Я ненавидела, что так ярко и бурно реагирую на одного человека, который, скорее всего, ни во что не ставил меня, но ничего не могла с собой поделать.
— Гвен! — радостно вскрикнула Клэр, заметив краем глаза мою фигуру. Габриэль как раз стягивал с её плеч чёрную шубу и представил всем утончённую, цепляющую внимание песочную фигуру. Повертев головой в стороны, Клэр расправила рыжие, как яркое пламя, волосы и направилась ко мне.
Дельмонты всегда казались мне суровыми и жестокими, но Клэр никогда не соответствовала им. Она мягкосердечна и всегда улыбчива, чего не скажешь об отце Вильяма — Габриэле. Всегда сдержан, безэмоционален и особенно беспощаден, когда с отвратительной ухмылкой на лице промывает кости своим работникам. Вильям же, как и я, за столом обычно был молчалив. Кивал головой, когда надо, соглашался, если того ожидали, и никогда не язвил. Наверное, именно это мне в нём и понравилось — его тишина и спокойствие. Но чем дальше я узнавалá его, тем чаще менялось моё мнение. Но чувства оставались неизменными.
— Здравствуйте, Клэр! — поздоровалась я, а она, приблизившись, прижала меня к своей груди. От неё пахло дорогими, одновременно тяжёлыми и фруктовыми духами — кои были под стать ей: статной, но милой женщине.
— Мы немного задержались из-за того, что Вильям долго не мог выбрать тебе цветы, — прошептала мне на ухо Клэр.
— Цветы? — с таким же шёпотом удивлённо спросила я.
Она разжала руки, которые сжимали меня за плечи, и отстранилась.
— Да, — кивнула Клэр и нежно прикоснулась ухоженной ладонью к моей щеке. — Он очень хотел тебя порадовать.
— Чудесно выглядите, Гвеневра, — к нам подошёл Габриэль и, возвышаясь над своей женой почти на две головы, встал вплотную позади неё. Он аккуратно опустил руку на плечо Клэр, и она робко покраснела, вызывая во мне детскую улыбку.
— Спасибо большое, мистер Дельмонт, — поблагодарила я.
— Я рад, что у моего сына появилась такая красивая девушка, — гордо заявил он и последним словом выбил у меня почву из-под ног.
Сначала цветы, потом — это... Вся эта ситуация была похожа на очень правдоподобный сон. Но не может же всё быть настолько хорошо! Могу предположить, что подсознание снова играет со мной в злую шутку, давая услышать и увидеть то, чего я так желаю. Почти так же, как два года назад... Но тогда всё для меня обернулось обманом. И благодаря этому опыту я не позволила себе слепо поверить словам Габриэля. По крайней мере — пока мне их не подтвердит Вильям.
— Пойдёмте за стол! — позвала всех мама. Быстро позабыв про меня, Габриэль под руку с Клэр скрылся за дверью в столовую.
Но возле входа что-то зашуршало, и, обернувшись туда, я увидела Вильяма, вошедшего в гостиную и державшего в руке небольшой розовый букет. На его плечах свободно сидел незастёгнутый чёрный пиджак, а под ним — белая, идеально выглаженная рубашка. При виде его моё сердце забилось с неистовой силой, так что я всерьёз забеспокоилась — не остановится ли оно.
— Привет, — подойдя ко мне, улыбнулся он и протянул руку с цветами.
От сковывающего волнения я ответила не сразу. Сначала молча приняла букет свежих гортензий, повертела его в руках, опустив голову, вдохнула ароматную пыльцу, а после тихо сказала:
— Привет.
— Извини, что не писал, — виновато произнёс Вильям. Но, посмотрев ему в глаза, я не стала перебивать: мне хотелось услышать эти извинения. — Отец загрузил работой, что даже на сон не хватало времени.
— И так будет всегда? — нахмурив брови, спросила я.
— Надеюсь, что нет. По крайней мере, я постараюсь, чтобы не было, — тепло улыбнулся Вильям и на долю секунды опустил глаза в пол. Его слова звучали искренне, или мне хотелось верить в это… Но какая была разница — ведь он раскаялся передо мной, а значит, ему важны мои чувства. И от этой мысли в душе вдруг разлилась приятная, согревающая жидкость.