Первое, что я почувствовала, — это обилие духов, смешанных в один тяжёлый запах. А дальше — просторную, необъёмных размеров гостиную, полную живых тел, стоящих и сидящих тут и там. На их лица падал приглушённый мягкий свет, исходивший с громоздкой ажурной люстры. Она свисала не с первого и не со второго этажа, а прямиком с крыши, из-за чего мне пришлось откинуть макушку назад, чтобы рассмотреть её. Стальные прутья обматывали собой сотни маленьких лампочек, удерживая их от падения. И мне невольно подумалось: свались эта громадина на меня — как бы быстро я умерла.
Опуская глаза, я заметила у дальней стены камин, прямо сейчас сверкающий свободным пламенем. Мужчины, что стояли возле него, держали в руках золотистое шампанское и что-то радостно обсуждали. Их было четверо. Трое — низкорослые, с заметными проплешинами на редеющих волосах и обвисшими животами, но вот один из них отличался. Он был выше своих собеседников на полторы головы, подтянутее, широкоплеч, с зачесанными назад мокрыми кудрями и подступающей сединой у висков. Его черты лица были мне откуда-то знакомы, словно я видела их когда-то, но потеряла в закоулках памяти.
— Ты пока присаживайся или во-он там, — Гвен указала на барную стойку, а рядом с ней небольшой фуршет. — Можешь взять себе выпить или поесть, а я отнесу твой подарок и мигом вернусь!
Она тут же испарилась в коридорах поместья, не дав мне опомниться. Я ещё раз прошлась взглядом по гостиной и, увидев пустое место у широких окон, направилась туда. Возле них заботливо стояло кресло, к моему счастью, никем не занятое, и, подобрав подол платья, я села на него. Только мне удалось расслабиться, как мужской низкий голос попросил гостей собраться в центре комнаты — что они незамедлительно сделали. На двух диванах с явно дорогой обивкой негде было сесть, вокруг узорчатого ковра выстроилась людская стена, пряча меня от взора говорящего, так что вставать я не видела смысла.
— Chers invités! Я рад вас всех видеть в этот особенный день — день рождения моего единственного сына Вильяма. Боюсь, мне не хватит и вечности, чтобы отдельно поблагодарить каждого за присутствие, — проронил смешок мужчина, и за ним, как по выученному сценарию, стали смеяться все, кроме меня. Я продолжала молчать. — Поэтому хочу поднять этот тост за вас, за мою жену Клэр и, конечно, за Вильяма.
Десятки людей синхронно подняли бокалы вверх, а затем, опустив, жадно отпили из них. Откуда-то начала литься музыка — сначала тихая, приятная, но за секунду она обратилась в весёлую, побуждающую вялые тела уйти в пляс. Стена передо мной обрушилась, гости рассосались кто куда, и я наконец увидела голос, указаниям которого все бездумно подчинялись. Мужчина, до этого стоявший со своими приятелями у камина, теперь наслаждался компанией рыжеволосой женщины — по всей видимости, его жены. Их внимание было полностью охвачено друг другом, словно вокруг никого и ничего не существовало. Он улыбался, обнажив возрастные морщины, а она о чём-то говорила без остановки и размахивала рукой с бокалом шампанского, при этом не пролив ни капли. Сама того не понимая, я залюбовалась этой женщиной. Она выглядела роскошной, ухоженной, и издалека мне казалось, что она пахнет душистым бергамотом или сочным яблоком. Её утончённую, с формами фигуру обтягивало чёрное платье в пол, волосы небрежно собраны у затылка, на тонкой шее поблёскивало золото, а возраст её был куда моложе, чем у мужа. Мне в голову пришла то ли мысль, то ли озарение, что мужчина является отцом Вильяма, чему доказательством была их невероятная внешняя схожесть. Но женщина… язык не поворачивался назвать её его матерью.
Я оглянулась в поисках Гвен. Хотелось расспросить подругу, утолить только что проголодавшийся интерес и заодно оборвать одиночество — ведь её долго не было рядом. Но поблизости её не виднелось, и я уже тянулась к телефону, чтобы написать сообщение, как из-за спины раздался её голос:
— Я думала, ты будешь у бара, — сказала она, и, повернувшись, я увидела, как Гвен руками опёрлась о спинку кресла. — Неужели не хочешь выпить? Там как раз разливают дорогое вино.
— Хотела тебя дождаться, — призналась я. — Одной расхаживать здесь мне как-то неудобно.
— Я тебя понимаю. Тут всё будто бы искусственное, ненастоящее. Я пыталась как-то вдохнуть жизнь в это место, но вышло так себе. А ещё мне все отказали доставить сюда шары — якобы очень далеко. Поэтому мы без них, и ощущение праздника почти пропало. Слава Богу, Клэр в своей старой квартире нашла какие-то украшения и привезла их. Она моя спасительница, — поделилась со мной Гвен и села на ручку кресла.