Шаг за шагом оставляя аллею позади, я наконец дошла до небольшого здания общежития и зашла внутрь. Холл оказался пустым. Пожилого охранника, обычно слушающего радио и жующего шоколадные батончики, не было на месте. Пройдя вперед к лестнице и поднявшись по ней на второй этаж, я нырнула рукой в маленький кармашек сумки и вынула оттуда серебристые ключи. Моя комната находилась в самом конце коридора и остановившись напротив нее, я воткнула ключ в замочную скважину, щелкнула два раза и открыла дверь.
В маленьком пространстве, где я жила одна, было нечем дышать, а примесь моих любимых терпко-вишневых духов усугубляла ситуацию. Войдя и закрыв за собой, я бросила на пол сумку, следом за ней пальто и подошла к узкому, запятнанному дождем окну. Стоило потянуть створку вверх, как комната, до этого будто лишенная свежести начала заполняться ею. Сквозь ткань к телу прикоснулась прохлада, расслабляя мышцы и отнимая последние силы. Ноги сами понесли меня к стоящей в углу кровати, и я сразу упала животом на её мягкий матрас.
Настроение было хорошим, ведь наконец можно отдохнуть и отоспаться до обеда. Но мучения ждут меня в воскресенье, ведь мистер Уолш под предлогом собственной смерти не отпустит нас без тонны домашнего задания.
Издав приглушенный стон об одеяло, я лениво перевернулась на спину и села. Пушистые волосы прильнули к глазам и убрав их обеими руками за уши, я огляделась. В уголках комнаты ютились серые комки пыли. Книги, недоверчиво стоявшие друг на друге башней, казались вот-вот упадут. Поверхность рабочего стола завалена исписанными белоснежными листами, а на краю виднелось круглое пятно от разлитого кофе. Гора грязных вещей висела на спинке стула, как на импровизированной вешалке. От тяжести мысли, что мне надо всё это прибрать, я обессиленно упала обратно на кровать.
Мой бесцельный взгляд, до этого блуждавший по скучному потолку, остановился на пожелтевших страницах, приклеенных в углу. В памяти всё ещё живёт воспоминание о том, как я, находясь под сильным впечатлением, беспощадно разорвала книгу Сильвии Плат, а запавшие в душу главы разместила над изголовьем кровати. Но один отрывок сильнее остальных отозвался во мне. Он был подчеркнут жирным слоем чёрной ручки, словно мне хотелось намертво втолкнуть эти слова в свой мозг. И признаться по сей день они откликались во мне.
— Я так отчаянно хочу быть любимой и быть способной любить, — полушёпотом прочитала я и прикрыла глаза.
Хотелось бы мне больше не знать их смысла.
***
Зажав между губ застиранный хлопковый шарф, я поднесла кулак к двери и осторожно постучала. На улице было прохладно, и, если бы не Гвен, нуждавшаяся в моей помощи, я ни за что не покинула бы стены общежития.
Прошла долгая минута и мне наконец открыли. Первым, что я почувствовала — это пряный запах яблок с корицей, которым кажется пропах весь дом и особенно её домохозяйка. Лидия, мама Гвен, при виде меня сразу же подобрела. Её песочного цвета волосы были туго собраны на затылке, а на идеальном лице не виднелась ни одна морщинка. Вокруг утонченной талии был завязан красный фартук весь в белой пыли.
— Здравствуйте миссис Коллинз! — натягивая улыбку, поздоровалась я.
— Привет Руна, — глубоким, тающим голосом произнесла Лидия. — Заходи, — она шире раскрыла дверь и отступила на один шаг назад, — Гвен наверху.
Пройдя вперед, я взялась за край шарфа и стянула его со шеи.
— Спасибо. А мистер... — не успела я полностью озвучить свой вопрос, как она, перебив, облегченно ответила:
— Нет, его нет дома.
— Хорошо, — кивнула я.
Повисла тишина, но спустя мгновение миссис Коллинз спохватившись, воскликнула, что её пирог, наверное, уже подгорает в духовке, после чего извинилась и поспешила на кухню. Пожав плечами, я подошла к лестнице и поднялась на второй этаж. Дверь в комнату Гвен оказалась открытой и я, преодолев оставшееся расстояние, вошла внутрь.
Пряный запах, что охватил нижний этаж, не добрался до сюда: из горящей свечи на прикроватной тумбе исходил теплый аромат миндального молока. Вся мебель, ткани, обои, ковролин были в пастельных, бело-бежевых тонах. На застеленной кружевным покрывалом широкой кровати валялись вещи разных цветов и покроев. Выглядывающее на тихий район окно было приоткрыто, а широкий подоконник обвален декоративными подушками. Оглядевшись и не найдя подругу, я присмотрелась к стоящему боком винтажному шкафу, чьи дверцы были нараспашку открыты.
— Гвен? — позвала я.
— Руночка! Наконец-то ты пришла! — радостно заверещала она и высунула свою светлую макушку. Подбежав ко мне в одной белой сорочке, она встала на носочки, обвила мои плечи тонкими руками и прижала к себе — такой нежной и хрупкой.