— Хорошо выглядишь.
— Спасибо, — поблагодарила Гвен. — Ты тоже хорошо выглядишь! — следом громче выпалила она и сразу же изменилась в лице. — Извини, я немного нер...
Дальше я её не слушал.
На крыльце появилась женская фигура, и я подумал, что это миссис Коллинз вышла поздороваться со мной, но девушка была выше её на полголовы и крупнее. Она встала у косяка и потянулась к шее, которая была обмотана пушистым шарфом. Лица её не было видно из-за яркого света позади, но почему-то я не мог отвести взгляда.
Её очертания были откуда-то знакомы, и, пристально смотря на неё, параллельно пытаясь вспомнить, я напрочь позабыл о Гвен, которая всё ещё стояла напротив.
— Вильям, ты меня слышишь? — Она осторожно прикоснулась к моей груди, возвращая к себе, и после обернулась назад, как раз в тот момент, когда девушка забежала обратно в дом.
— Да-да, пошли, — промямлил я и, развернувшись, открыл ей дверь машины.
Мысли были не на месте. В животе тугим узлом связались в одно все органы, а причины всему я не находил. Не мог же один силуэт так сшибить меня с ног? Или всё же два часа сна дали о себе знать, и я начал бредить?
— У тебя красивая машина, — оглядываясь, отметила Гвен, когда я сел за руль.
Бережный голос растворил все вопросы, плывшие у меня перед глазами, и, обернувшись в её сторону, я вдруг понял, что умудрился не закрыть за ней дверь. Хороший из меня джентльмен.
— Спасибо, — под нос бросил я и завёл мотор.
***
— ...ты знаешь, какой мой отец, и вот, он против, — она отпила глоток вина из бокала, — чтобы я становилась моделью. Считает, что эта “работа” для глупых девиц и делать там нечего. Мама меня, наоборот, поддержала и сказала, что я рождена для этого, только она не права, ибо рост у меня маленький. Каких-то сто шестьдесят четыре сантиметра. Но я могла бы стать фотомоделью, и вроде как внешность моя подходит для этого. Ты как думаешь? — наконец закончила она и уставилась на меня в ожидании ответа.
В ресторане было шумно. Каждый стол был занят людьми: они разговаривали между собой и били столовыми приборами по керамической посуде. Обычно половина зала всегда пустовала, и я полагал, что ужин пройдёт в тихой обстановке, но не учёл одного — был вечер субботы.
Аппетит почему-то отсутствовал. Передо мной остывала полная тарелка еды, а Гвен доедала запечённые овощи, которые выглядели не шибко сытными, но она уверяла, что всё в порядке. И я поверил ей.
— Да, у тебя подходящая внешность для фотомодели. Попробуй, может, что-то получится, — пожал плечами я и потянулся к своему бокалу, который опустошил одним глотком.
В моих словах не было лжи — Гвен и вправду красива: острые черты лица, большие, как у оленёнка, глаза, вздёрнутый нос, светлые от природы волосы. Но особенностью её было то, что она выглядела очень хрупкой. Такой, будто от неосторожного касания разобьётся на осколки.
— А ты хотел работать на своего отца или тебя заставили? Что-то по типу наследник семейного бизнеса и бла-бла-бла, — она очертила вилкой в воздухе круг.
— Скорее первое. Я рад продолжить дело, которое начал мой дедушка, — без стеснения врал я.
— Это классно. Правда. Хотела бы я иметь такие же тёплые отношения с семьёй, особенно с отцом, — угрюмо вздохнула Гвен и вонзила четыре зубчика в тонкий слайс помидора.
— Что между вами такого случилось?
Услышав мой вопрос, Гвен в мгновение напряглась. Она на секунду приоткрыла рот и, не издав ни единого звука, закрыла его обратно, будто раздумывала, стоит ли мне довериться или нет. Мой интерес возрос не на шутку, и, откинувшись на спинку стула, я поставил локти на подлокотники, при этом не спуская глаз с её потерянного лица.
— Если не хочешь, то... — непринуждённо начал я, но она поспешила перебить:
— Всё нормально, — тихо подала голос Гвен. — Мой отец... никогда не видел во мне человека с собственными интересами и мыслями. Он вечно твердил, чтобы я везде преуспевала, особенно по учёбе, но хотела ли я этого — его не волновало. Мой брат, — она отвернулась, разорвав контакт, — избежал всего этого. Сейчас он в Бостоне, счастлив и в покое. А вот мне убежать некуда.
— Если я не ошибаюсь, ты учишься на филолога, да? И у вас натянутые отношения из-за того, что ты не хочешь учиться? — осторожно уточнял я.
— Меня не особо интересует филология. По правде говоря, она меня вообще не интересует. Я вслепую выбрала специальность, потому что было всё равно, на кого иду. Тогда, после окончания школы, были тяжёлые времена, выпускной, экзамены, и... всё вышло как вышло, — в её обычно мягкий голос просочилось раздражение, которое было ей несвойственно. Она вскинула тонкие руки вверх и стыдливо прикрыла лицо ладонью, будто пыталась спрятаться от меня.