Некоторое время искатели графских сокровищ молчали. Смотрели сквозь пальмы и кроны платанов на близкое море внизу, на проплывающий вдали белый пароход с хвостом сизого дыма и думали по-разному, но примерно об одном и том же.
Бендер встал, прошел к урне и бросил туда окурок. Вернулся и с усмешкой на лице сказал:
– От самой румынской границы никак не могу избавиться от внимания к моей особе стражей Советской власти. Так может дойти до того, что мне предложат в органах и службу, – рассмеялся Бендер.
– Ох, командор, лучше уж это, чем работа на Беломорканале или в тайге, – двинул плечами рыжеволосый друг.
– И все же, Остап Ибрагимович, какие наши ближайшие действия чтобы…
– Чтобы приступить к осуществлению нашей новой идеи, хотите сказать, товарищ Козлевич? – за все время знакомства и дружбы Остап так впервые назвал вдруг очень уважаемого им скромного Адама Казимировича.
– Вот именно, товарищ председатель, – тернул обеими руками по своим усам тот.
Остап встал и спросил глядя то на одного, то на другого концессионера:
– Помните, мои страдальцы – искатели, ту типографию Госиздата, когда мы искали знаменитого фотографа Глеба Мацкина?
– Помним, – скучно промолвил Козлевич.
Немного помедлив, ответил и Балаганов.
– Когда вы, командор, бухгалтера приняли за Корейко.
– Да, очень похож тот на Корейко и тоже Александр Иванович.
– И что из этого, Остап Ибрагимович? – спросил Козлевич.
– А вот сто, детушки-неудачники. Этот самый Корейко…
– Который принес миллион на тарелочке с голубой каемочкой?
– Вот именно, Шура. Так вот, этот миллион из других пачек миллионов он заработал, знаете как?
Единомышленники Остапа молча уставились на своего предводителя. Тот загадочно промолчал и провозгласил:
– Да выпуском открыток!
– Открыток?! – удивился Балаганов.
– Этой мелочью? – кашлянул Козлевич.
– Он наводнил ими всю Среднюю Азию, эсэсэр, камрады непонятливые вы мои. Страна строит социализм, индустриализацию, электрификацию эсэсэр, вот он и начал выпускать открытки с видами этого строительства! Это приветствовалось властями Советов, друзья мои искатели.
– Копеечное дело, Остап Ибрагимович, – двинул плечами Адам.
– Для нашей лотереи мы же их покупали, командор, – напомнил Балаганов.
– Нет, детушки, это будут уже не те открытки Корейко, а открытки с видами Крыма, а не индустриализации.
– Опять-таки, если по справедливости, командор, если их уже выпускает государство, так зачем нам тогда?
– Вот вы всегда, Шура, так…
– А я тоже так, Остап Ибрагимович, – глядя на него, кивнул Адам.
– Поясню, камрады, мы будем выпускать открытки такие, какие не выпускает Госиздат. Археологические по Херсонесу и по другим знаменитым раскопкам, пейзажи, дворцы и другие достопримечательности Крыма и других знаменитых мест страны и других частей мира, но это уже потом. Будем выпускать красочные поздравительные, свадебные, с портретами вождей, знаменитых киноартистов, кадров из кинофильмов, – заходил у скамьи великий предприниматель. – Что скажете, детушки? – остановился он перед ними.
– Таксомоторный парк лучше, Остап Ибрагимович, – протянул Адам.
– А по мне так лучше вернуться в наш дом в Мариуполе и заняться делом, командор, – встал и сел Балаганов.
– Делом? Это, каким же, Шура?
– Рыбным промыслом, поиском нового, чего другого, командор.
– А может вернуться в Киев все же, Остап Ибрагимович, и открыть свой таксомотор? – погладил свои усы Козлевич.
– Рыбный промысел и таксомотор никогда от нас не уйдут, друзья. Вначале попробуем все же открыточное дело, – опустился на скамью рядом со своими компаньонами Бендер.
Некоторое время тройка искателей-предпринимателей молчала. Затем Остап встал и решительно:
– Все. Поехали к нашим гэпэушникам благодетелям.
По пути Остап развил так красочно свою идею, что после красноречия своего председателя его друзья-компаньоны превратились из несговорчивых слушателей в соглашаемые и стали даже добавлять предложения-советы. И когда Бендер двинулся по аллее, то Козлевич с одной, а Балаганов с другой стороны, прижимаясь к великому комбинатору, заглядывали в его лицо и одобрительно поддакивали.
Глава ІІ
Первая помощь ОГПУ великому предпринимателю