—Ты с Костей разговаривала? Сказала, что уезжаешь? — Спросил Вовка, укладывая мой чемодан к дорожной сумке в багажник.
—А зачем? Он сказал, что я ему не нужна, и чтобы проваливала. Надоела я ему. Если вдруг будет спрашивать не говори, где я.
—Ты же понимаешь, он тебя найдет, если захочет.
—Не найдет, телефон я сменила. —Вот именно, если захочет, что это вряд ли — Симкой тоже пользоваться не буду, другой регион. А камер там нет. Так что, он если и надумает, останется в пролете. — В своей отчеканила я.
—Неужели все так серьезно?
—С серьезней некуда, он уже нашел мне замену, а может и не терял ее. Ладно, мне пора. — Обнимаемся, и я усаживаюсь в такси.
Вся дорога проходит мимо меня, вагон полупустой, до новогодних праздников еще две недели. Сплю, как сурок, всю дорогу. Проводнице даже приходится растолкать меня, чтобы я не пропустила свою остановку.
—Папочка! Как же я соскучилась. — Висну у отца на шее так, что он даже немного пошатывается.
—Тише, егоза, свалишь. — Он прижимает меня к себе носом зарывается в волосы на моей макушке, а потом целует в кончик носа.
Ловлю его руку, прижимаю ладонь к щеке, ни с чем незабываемые ощущения.
—Ну что пошли? Нас мама ждет. Выходная сегодня.
От станции до поселка ехать еще не меньше двух часов. Лишь бы погода не подвела, а то заметет, только на снегоходе и пробиться можно будет.
Старенький уазик, такой знакомый и родной, сколько повидавший в свой металлической жизни, встречает нас на стоянке. Его уже окружили несколько человек. Тут всегда так, автобус ходит редко, и люди ищут попутку.
—Коль, возьмешь попутчиков?
—Да куда ж я вас всех дену? — Папка открывает багажник и складывает мои вещи.
—В тесноте да не в обиде, как-нибудь уместимся. А это Наташка, что ли твоя? — Слышу знакомый голос маминой подруги тети Вали.
—Здравствуйте, тетя Валя.
—Значит так. Дочь поедет на переднем, а вы там, как хотите, так и размещайтесь.
Никогда бы не подумала, что в уазик можно затолкать столько народа.
—Ну все уместились? Тогда поехали. Держитесь крепче. — Заурчав мотором, уазик тронулся в путь.
В наше захолустье дпс ники редко заглядывают, на происшествия и летом, когда молодежь возвращается домой из городов на каникулы. Ловят выпивших, мотоциклистов догнать пытаются. Да где им угнаться, когда ребята все закоулки знают. А вот зимой только по мере необходимости.
Я впитываю в себя красоту природы, ее мощь. Соскучилась. Потому что мы едем в тоннеле из снега. Летом асфальтовая дорога пестрит ямами, и проехать по ней тот еще квест, думаешь, не отбить себе что-нибудь.
А сейчас снег забил все неровности. Увидеть, что-либо по сторонам нереально, снега столько, что уазик кажется букашкой, только верхушки деревьев мелькают, если прижаться щекой к стеклу.
—Как там Москва? — Тетя Валя пытается начать разговор. А мне разговаривать совсем не хочется.
—Стоит, что ей сделается? — Меня опять клонит в сон, белизна, и равномерное урчание мотора действует успокаивающе, даже не мешает громкий разговор. Расстегнув куртку, и приложив шапку к окну, я засыпаю.
—Дочка, мы приехали. — Слышу тихий голос отца. В машине стоит тишина, значит наши попутчики уже разбрелись.
Натягиваю шапку, открываю дверь и несусь домой, даже не вспомнив про вещи.
Мама встречает на пороге, не успев выйти на терраску.
—Дочка, приехала…—Я скидываю куртку прямо на пол. Скидываю угги. Знаю, что не испачкается, у мамы все строго. И утопаю в маминых объятиях. — Плачу, не пряча слезы. Мне так хорошо.
—Эй, вы чего тут сырость развели? Радоваться надо, дочь приехала, а у них глаза на мокром месте. — Папка заходит в дом, ставит мои вещи у двери, разувается, и подняв мою куртку, снимает свою и вешает все на вешалку. — Кормить нас будешь?
Маме не хочется выпускать меня из своих объятий. Я это чувствую, но она, как и отец, целует меня в кончик носа, идет накрывать на стол.
Как всегда, простая еда. Картошка с соленьями и пирог с ягодами.
Я достаю гостинцы, колбасу сыр, мясо в вакуумной упаковке. Любимые папкины конфетки. Разные деликатесы.